Хочу жить и умереть

– Добро! Даже икону Казанской Божьей матери в горнице повесила! – заметила соседка. Наталья сдержанно улыбнулась, вспомнив о Петровским. – Чистенько, непритязательно… Для жизни всё есть… Так ты с работой что надумала? – как бы невзначай поинтересовалась Прасковья, присаживаясь за стол, укрытый новенькой клетчатой клеёнкой, купленной в деревенском продмаге.

– Работать я готова. Денег после ремонта практически не осталось, – призналась Наташа. – Вот хотела к вам за помощью обратиться…

– Это можно, – кивнула Прасковья, руками аккуратно разглаживая замятину на новой клёенке. – У нас в детдоме требуется уборщица и нянечка. Ставки небольшие, но если оформится на две должности – прожить можно…

– Я согласна, работы не боюсь! – выпалила Наташа. – И ещё: мне бы хотелось племянницу проведать…

– Что ж хорошо, – одобрила Прасковья. – У тебя добрая душа, совсем как у твоей покойной матери…

При упоминании о маме Наталья вспорхнула со стула и достала из старенького серванта фотографию.

– Я старые фотографии нашла, среди них была вот эта…

Прасковья поправила очки и внимательно воззрилась на фото.

– Ирина… Молоденькая… Сколько же её тогда было? Лет двадцать пять, не больше… – размышляла она.

– Наверное… А кто этот мужчина? – наконец, поинтересовалась Наташа.

– А-а-а… – протянула Прасковья. – Был тут один… Строй отряд возглавлял, который в Мукоудеровке коровник строил. Деловой мужчина! Хваткий! Красавец!

Наталья невольно напряглась.

– Он – мой отец? – неожиданно спросила девушка.

Прасковья замерла, затем часто заморгала…

– С чего это ты взяла? Откуда такие сведения? – строго спросила гостья.

– Мне сосед из Сурска рассказал, что мама прожила в Мукоудёровке некоторое время, а затем вернулась со мной на руках. А уж потом замуж вышла за человека, которого я всю жизнь считала отцом.

Прасковья потупила взор.

– Не думала, что эта история всплывёт через столько лет… Ладно, видать судьба… Собирайся, пойдёшь со мной в детский дом. Кое-что тебе покажу, заодно и племянницу навестишь.

Наталья послушно вышагивала вслед за Прасковьей. Та всю дорогу молчала, погружённая в свои думы.

«Неужели я, наконец, узнаю имя своего настоящего отца!? – размышляла девушка. – И что мне это даст? Душевное спокойствие… Теперь у меня новая жизнь и в ней всё должно быть предельно ясно…»

Наконец Прасковья и Наталья достигли детского дома. Он располагался в трёх километрах от Мукоудёровки. Построенный ещё до после войны, он пережил многое: авторитаризм Сталина, оттепель Хрущёва, золотой век Брежнева, перестройку и переходный период от социализма к дикому капитализму.

За всё это время детский дом ни разу не подвергался капитальному ремонту. Поэтому теперь находиться в нём было просто опасно для жизни. Да и областное начальство много лет назад вынесло решение: здание в АВАРИЙНОМ СОСТОЯНИИ и подлежит сносу. Однако здание стояло и по сей день, разрушаясь на глазах.

Наташа сжимала в руках игрушку, плюшевого розового слоника, купленного во время своей поездки в райцентр. Девушка нервно мяла его, разглядывая ветхое помещение учреждения. В какой-то момент ей даже страшно стало: «Господи… Как здесь дети-то живут?»

Прасковья, словно прочитав её мысли, заметила:

– Так вот и живём! Того гляди – крыша рухнет!

– А дети где? – поинтересовалась девушка, удивлённая царящей тишиной в здании.

– В огороде. Даже малыши! Приучаются к труду! – ответила Прасковья. – Племянницу потом навестишь, сейчас в архив зайдём, покажу тебе кое-что… – добавила она.

Наташа послушно проследовала в так называемый архив. Войдя в захламлённое мрачное помещение, она сразу же заметила – потолок провисает.

– Но здесь же опасно! – не удержалась она.

– Ещё как! Во всём детдоме опасно! Если бы наши вышестоящие «отцы» меньше воровали, то давно можно было построить новое современное здание для детей!

Прасковья порылась на какой-то дальней полке и извлекла из неё старую выцветшую папку.

– В прошлом году потоп был, документы многие в архиве пострадали, но ничего прочесть можно! Идём ко мне в кабинет.

…Наталья и Прасковья расположились за старым дубовым письменным столом.

– Читай! – Прасковья протянула папку Наталье. – Я все документы сохранила. Сама всё поймёшь. Отвечу на все твои вопросы, обещаю…

Наталья удивлённо посмотрела на директрису, затем на папку, некогда разбухшую от воды. Она положила на стол плюшевую игрушку, развязала верёвочки у папки, открыла её и начала тщательно изучать содержимое, надеясь почерпнуть информацию о настоящем отце.

Однако по мере того, как Наташа изучала документ за документом, лицо её бледнело. Она периодически поглядывала на директрису в полном недоумении.

– Читай, читай! Ирина умерла… Теперь ты вправе всё знать… – подбодрила девушку Прасковья.

Наталья долго изучала документы, лежавшие в папке. Прасковья её не торопила. Несколько раз она выходила из кабинета, чтобы справиться о своих подопечных.

Наконец, Наталья отложила папку.

– Приехав в Мукоудёровку я уже подозревала, что отец мне вовсе не отец… А теперь получается, что женщина, которую я любила всю жизнь и считала своей матерью, мне вовсе не мать!?