Хочу быть твоей

– Нет, не сбежали. В разгар бури дверь открылась, и на пороге появилось несколько мужчин, которых я раньше не видела. Я не могла разглядеть их лиц… Они вытащили меня из комнаты. Я понятия не имела, что происходит. У одного мужчины был нож. – Талия замолчала, прерывисто выдохнув, и услышала, как Ангелос тихо выругался. – На самом деле они не причинили мне никакого вреда, – сказала она. – Они прижали нож к моему горлу, но это было только для виду, чтобы потребовать за меня выкуп. Тогда я этого не понимала. Я не могла думать ни о чем и едва стояла на ногах. – Она попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. Лицо ее будто окаменело. – Они сфотографировали меня с ножом к горлу, а затем затолкали обратно в чулан.

– Мне трудно представить себе это, Талия, – сказал Ангелос. Он сжал руками подлокотники кресла так крепко, что костяшки его пальцев побелели.

– На самом деле они оказались не такими умными, как о себе думали, – продолжала Талия. Она хотела сказать это весело, но ей не удалось. – Они отправили фото моему дедушке, и он использовал все свои связи, чтобы вычислить мое местонахождение – по тем немногим приметам, которые были видны на фотографии. Через двадцать четыре часа появился вертолет с командой спецназа.

– Вертолет, – помолчав, промолвил Ангелос. – Именно поэтому ты боишься вертолетов?

– Наверное, да. Его звук напоминает мне о том, что случилось тогда. Спасение было… бешеным.

Она вспомнила крики, грохот выстрелов и какого‑то незнакомца, который так схватил ее за руку, что чуть не вывернул ей плечо. Он потащил ее к вертолету. Тогда она не знала, друг это или враг, и что ее ждет – свобода или смерть. Упав в кабине вертолета, она с ужасом увидела, что мужчина был застрелен прямо перед ней. А затем леденящий ужас превратился в невероятное чувство облегчения, и оба этих чувства были непереносимыми.

– Но на самом деле, – сказала она Ангелосу, – меня теперь страшит любое замкнутое пространство. С тех пор, как… я была заперта в этом сарае. Я пыталась избавиться от этого страха, обратившись к психотерапевту, но мне не помогло. – Талия криво улыбнулась. – Мне кажется, что клаустрофобия и страх грозы – это малая цена за мою свободу.

Ангелос покачал головой, все еще сжимая руками подлокотники кресла.

– Не представляю, как ты это пережила.

– А что мне оставалось делать? – ответила она. – После этого я не жила, а просто существовала.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я приехала в Афины, впервые полетела на самолете за последние семь лет. Все это время я не покидала своей комфортной зоны. После похищения я оставила колледж и укрылась в поместье деда. Я не могла видеть людей, а нахождение в маленьком пространстве, даже в классной комнате, вызывало во мне приступ паники. Мой дед все понимал и позволял мне прятаться. Наверное, он думал, что я снова стану бывать на людях, но я так и не вышла на улицу.

Ангелос в замешательстве покачал головой:

– Но тебе надо было выходить. Ведь ты сказала, что ты художница…

– У меня есть студия в поместье деда. И клиенты приезжают ко мне. А я не выхожу из дома. Я не переношу толпы, многолюдных городов или замкнутых пространств. И от этого иногда я чувствовала себя ущербной, но я была счастлива. По крайней мере, я так думала. – Однако сейчас, почувствовав вкус реальной жизни, волнение, радость и желание, Талия поняла, что не была счастлива. Она, возможно, была довольна, но не более того. Она жила неполной жизнью, не понимая этого, и говорила себе, что ей достаточно.

– Но ведь ты приехала в Афины, – сказал Ангелос. – Ты попыталась. И это очень важно, Талия.

– Да… – Он не знал, зачем она попыталась. Наверное, Ангелос подумал, что она приехала в Грецию, чтобы просто разорвать свой кокон. Сейчас был самый подходящий момент сказать ему о том, зачем она на самом деле приехала сюда.

Но все же она молчала. Возможно, она проявила храбрость, приехав сюда, но во многих отношениях оставалась трусихой. Потому что она боялась, что Ангелос разозлится, узнав об ее истинных мотивах, почувствует себя обманутым. А она не хотела оставлять Каллос или Софию. Не хотела оставлять его.

Осознав, как сильно ее влечет к этому мужчине, Талия резко выпрямилась в кресле.

– Мне надо идти. У Софии сейчас закончатся уроки, а мы собирались сегодня покататься на скейте.

Ангелос тоже встал и взял ее за руку. Это прикосновение было таким нежным, что мгновенно внизу живота у нее вспыхнул огонь желания.

– Спасибо тебе, – тихо сказал он, – за то, что ты рассказала мне об этом.

– Спасибо тебе, – ответила Талия, – за то, что пришел ко мне во время грозы.

И с этими словами, боясь броситься ему в объятия, как это было сегодня ночью, она выдернула руку и выбежала из комнаты.

Глава 10

Талия думала, что она будет чувствовать себя растерянной и смущенной – после того, как она так много рассказала о себе. Но, сидя на пляже с Софией с альбомом в руках, она обнаружила, что не испытывает никакого унижения. Она чувствовала себя… свободной. Такого спокойствия она никак от себя не ожидала.