Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы

Скрипач (напевает то тише, то громче). «…Ты зацветешь розой, ты зацветешь розой, а я калиной». (Лотом начинает вторить себе и далекому голосу, играя на скрипке.)

Мать (из глубины дома). Сынок, сынок, сыночек…

Скрипач (со вздохом). Да, мама.

Мать. Что это?

Скрипач (не переставая играть «Ты пойдешь верхом» — называет произведение для скрипки и фамилию композитора).

Мать. Нет, это уличная песня.

Скрипач. Действительно, я ошибся.

Мать. Кто-то поет во дворе.

Скрипач. Кто?

Мать. Служанка соседей.

Скрипач. Да.

Мать. Она тебе мешает. Сейчас я ей скажу, чтобы она перестала петь.

Скрипач. Нет, мама, не надо. Пусть поет. (Слышна перебранка двух женщин. Сначала высокий голос Матери, потом короткий ответ, сразу же заглушенный бурной тирадой Матери.) Поздно.

^{Перебранка продолжается. Слов разобрать нельзя, но характер ссоры отчетлив. Последний, внезапный крик Матери — и в завершение стук закрываемого окна в глубине дома.}

Мать. Ну, наконец-то, Теперь у тебя будет покой.

Скрипач. Спасибо, мама…

Мать. Я буду следить, чтобы тебе никто не мешал.

Скрипач. Хорошо, мама.

Мать. Если кто-нибудь посмеет тебе помешать, я его утихомирю.

Скрипач. Утихомиришь, мама.

Мать. Будь спокоен.

Скрипач. Я спокоен, мама (начинает играть на скрипке). Спокоен… Совсем я не спокоен. Если бы вы знали, что во мне происходит… К счастью, вы этого не знаете. Вы изгнали мою возлюбленную из дома, но изгнать ее из моего воображения вы не можете. Воображение — вот мое царство. Или же, наоборот, я — царство моего воображения? Иногда мне кажется, что это оно правит мной, а не я им. Оно все время подсовывает мне разные мысли и образы. Но разве я могу существовать вне своего воображения? Ведь все, что я ни подумаю о себе, все это мое воображение. И если я сам — продукт моего воображения, то что есть предметы и события, что есть остальной мир?.. Да, я есть мое воображение, а тем более остальной мир (слышны крики детей. Скрипка смолкает). Это дети во дворе.

Мать. Дети, тихо!

Скрипач. Ну вот, уже отозвалась.

^{Дети отвечают Матери общим издевательским криком.}

Дети. Э-э-э-э-э-э!

Мать. Идите играть в другое место.

Дети. Э-э-э-э-э-э!

Мать. Ой, дети, скоро у меня лопнет терпение.

Дети. Э-э-э-э-э-э (крик детей переходит в чириканье воробьев).

Скрипач. Может быть, в наказание она превратила их в птиц? А почему бы и нет, она ведь колдунья. Разве не наколдовала она меня из своего живота, в своем животе, как в реторте алхимика? Это называется материнством, а почему не колдовством? Неужели мы знаем о материнстве больше, чем о философском камне? Я существую, хотя не знаю, кто я, откуда и для чего. Поэтому почему бы не существовать философскому камню, разве только потому, что мы ничего о нем не знаем? Незнание не является достаточным доказательством несуществования чего-то, и я не вижу причины, чтобы ограничивать свое воображение, если оно не ограничивает нас. Если я не понимаю даже простейших вещей, почему я должен понимать вещи сложные. Нет принципиальной разницы между детьми и стайкой воробьев, поскольку и те и другие возникают в моем воображении. И нет разницы между моим воображением и воображением моей соседки, потому что она плод моего воображения вместе с ее воображением.

Флейтистка (тихо, интимно). Как он красив во фраке и снежно-белой манишке. Прекрасный и недоступный. Далекий, как на другой планете. Непредсказуемый, сосредоточенный на своем искусстве, ни на кого не обращающий внимания, даже на меня, но все обращают внимание на него. Взоры всех обращены к нему. Все слушают его музыку. Он противопоставил себя толпе. Он играет на скрипке, как будто бы у него тысяча рук. Какая энергия! А здесь все неподвижны. Все сидят неподвижно, как заколдованные.

Скрипач (тихо, интимно). Мне снилось, как будто бы я был на концерте. Скрипичный концерт (называет произведение композитора-романтика) в исполнении очень красивой скрипачки в розовом платье с кринолином (скрипичная музыка). Она стояла на сцене в свете рампы и играла это романтическое произведение серьезно, сосредоточенно и необыкновенно лирично.