Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы

Скрипач. Нет, я тебе не верю, это все демагогия, тенденциозное и злобное изображение проблемы. Ты уговариваешь меня, чтобы я ценил природу выше искусства, в то время как именно природой я сыт по горло. Я испытываю к природе отвращение, отвращение к этой липкой и омерзительной, гнилой и дегенеративной природе, к этому слепому копошению, умиранию и размножению. Ты говоришь, что гениальность — абстракция? Тем лучше, потому что у нее нет тела. У нее нет цвета, вкуса и запаха? Прекрасно, это значит, что она чиста. Ты говоришь, что искусство гасит страсти? Браво, я ничего большего и не хотел, как избавиться от них. У меня их даже слишком много, и я не знаю, что с ними делать. А впрочем, ты все время говоришь о себе, как если бы на свете не было других людей. А ценности, которые создает гениальный художник и передает их обществу? А культура, подобная общему дому?

Паганини. А ты случайно не влюблен? (Напевает.) О bella carina — un baccio mi dai…

Скрипач. Я? Влюблен?

Паганини. Да. И к тому же без взаимности.

Скрипач. Я не влюблен, и ваши инсинуации неуместны. Это к нашей теме не относится. Я хочу быть гением — и точка.

Паганини. Ну так будь им, будь! Будь гением и не кричи.

Скрипач. Как это?

Паганини. Обыкновенно. Будь гениальным!

Скрипач. Хорошо, а как это делается?!

Паганини. Никак не делается. Гением бывают.

Скрипач. Тебе легко сказать: бывают. А как? Объясни.

Паганини. Охотно. Итак… прежде всего… надо… Нет, не знаю. Я хотел бы тебе помочь, но я действительно не знаю, как.

Скрипач. Ты гениален и не знаешь, что это такое?

Паганини. Не имею понятия. Впрочем, я никогда над этим не задумывался. Это, должно быть, что-то такое во мне.

Скрипач. А значит, что-то, что есть в тебе, но могло бы также в тебе и не быть?

Паганини. Разумеется.

Скрипач. То есть если бы не было в тебе, могло бы быть где-нибудь еще…

Паганини. Возможно.

Скрипач. Значит, в ком-то другом?

Паганини. Вероятно.

Скрипач. Дай мне ее.

Паганини. Как я должен тебя понимать?

Скрипач. Буквально. Дай мне свою гениальность. Подари мне ее.

Паганини. Ты шутишь…

Скрипач. Нет, я говорю серьезно. Поскольку ты в ней не нуждаешься. И даже поскольку ты ее не выносишь, потому что она довела тебя до печального состояния бессмертия… Поскольку ты на нее жалуешься… Ты от нее освободишься, а я на этом выиграю.

Паганини. И все-таки я к ней привязан…

Скрипач. Ты должен быть мне благодарен. Мне полагается маленький подарок.

Паганини. Тем не менее мне как-то неловко с ней расставаться, с моей гениальностью. Как-никак без нее я не был бы Паганини.

Скрипач. Но ты ведь хочешь опять стать человеком? Смертным человеком? И без моей помощи это тебе никогда не удастся. Итак, выбирай: или ты отдашь мне свою гениальность, а я взамен подам тебе мою руку, чтобы ты мог сойти с пьедестала, или я не пошевелю и пальцем и оставлю тебя там, где ты находишься и где тебе так неудобно. Выбирай.

Паганини. Это шантаж?

Скрипач. Нет, это условие. Я предлагаю тебе честный обмен ценностями: искусство за жизнь, жизнь за искусство.

Паганини. Решено… Я знаю, чего стоит одно и другое. Твое легкомыслие должно пробудить во мне угрызения совести. Нехорошо пользоваться легкомыслием неопытного юноши. Но я хочу жить, и это сильнее, чем угрызения совести. Я не виноват в том, что, несмотря на устрашающий пример, ты сам ищешь своей гибели. Не вижу причины уберегать тебя вопреки твоему желанию, с уроном для себя же самого. Пусть будет по-твоему. Каждый отвечает за себя.

Скрипач. Значит, договорились?

Паганини. Договорились.

Скрипач. И твой гений переходит в мою исключительную собственность?

Паганини. Бери его себе, и пусть он тебе служит.

Скрипач. О, не беспокойся, я использую его по назначению.

Паганини. Руку!

Скрипач. Вот она (подает руку Паганини, который протягивает ему внезапно появившуюся свою. Оказывается, что у него есть и ноги).

Паганини. Я жив!

Скрипач. Я гениален!

Паганини. Подведи меня к зеркалу. Меня так долго рассматривали, что я потерял себя из виду. Меня рассматривали до тех пор, пока мои собственные глаза не окаменели. Пусть они снова посмотрят сами на себя и перестанут быть мухами в янтаре, безделушками, салонной галантереей.