Хоббит или туда и обратно

Гости долго сидели за столом и пили мед из деревянных чаш. Снаружи сгустилась ночь. Подбросили еще поленьев, факелы погасили, а они все сидели в дрожащих отблесках очага, а за спиной высились деревянные столбы, черные, как деревья в лесу… Волшебство ли тому причиной или что другое, но Бильбо послышался шелест веток в стропилах и уханье сов. Вскоре хоббит уже клевал носом. Голоса звучали все глуше, и вдруг он резко проснулся.

Дверь заскрипела и хлопнула. Беорн вышел. Гномы, скрестив ноги, сидели вокруг очага. Они запели. Строки звучали примерно так, только их было гораздо больше, и пели долго.

Дул ветер в вереске сухом,
но лес не ворохнул листком,
там целый день клубилась тень,
и звери рыскали тайком.
Все яростнее ветер дул;
над кронами пронесся гул,
ударил шквал — бор задрожал
и листья наземь отряхнул.
Дул ветер с гор — холодный, злой,
сметая все перед собой,
он свирепел и грозно пел,
катился валом, как прибой.
Свистел он в тростнике озёр,
когтистой лапой небо тёр,
и туч клочки вперегонки
пред ним неслись во весь опор.
Он мчался, воя и стеня,
над старым логовом огня,
где в дебрях скал Дракон дремал,
дымясь во сне, как головня.
Тогда простился он с землей
и взвился в океан ночной —
трепать за хвост павлина звезд
и править лунною ладьей.

У Бильбо снова начали слипаться глаза. Внезапно Гандальф поднялся.

— Нам пора спать. Нам, но не Беорну. В его доме мы можем ночевать спокойно, однако помните, что он сказал, уходя:

 «До рассвета из дома ни ногой, или пеняйте на себя!».

Бильбо увидел, что им уже постелили у стены, на возвышении между столбов. Для него приготовили соломенный тюфячок и шерстяные одеяла. Он с удовольствием укрылся, несмотря на лето. Очаг почти прогорел. Бильбо заснул. Ночью он проснулся; в очаге потрескивали последние уголья, Гандальф и гномы ровно дышали во сне, полная луна смотрела сквозь дыру в потолке, заливая помещение белым светом.

Кто-то ревел снаружи, и казалось, что какой-то большой зверь возится у крыльца. Бильбо гадал, кто это, не Беорн ли в медвежьем обличье, и не съест ли он их всех. Хоббит с головой спрятался под одеяло и снова заснул, невзирая на свои страхи.

Проснулся он поздно утром. Один из гномов споткнулся об него, не заметив, и скатился с возвышения на пол. Это был Бофур, и он еще продолжал ворчать, когда Бильбо открыл глаза.

— Вставай, лежебока, — сказал гном. — А то завтрака не достанется.

Бильбо подскочил.

— Завтрак! Где завтрак?

— По большей части внутри нас, — отвечали другие гномы, — но кой-какие остатки на веранде. Мы ищем Беорна с тех пор, как взошло солнце; его нет, хотя завтрак, когда мы встали, был уже на столе.

— А где Гандальф? — спросил Бильбо, торопливо направляясь к веранде.

— О! где-то гуляет, — ответил гном.

Однако волшебник появился только под вечер. Он вошел, когда хоббит и гномы сидели за ужином, а чудесные звери им прислуживали, как вчера за обедом. Беорн не объявлялся и не давал о себе знать со вчерашнего вечера; все недоумевали.

— Где наш хозяин, и где ты сам пропадал весь день? — закричали они хором.

— По одному вопросу за раз — и не на пустой желудок. У меня с утра крошки во рту не было.

Наконец Гандальф отодвинул миску и кружку: он съел две буханки хлеба (густо намазанного маслом, медом и топлеными сливками) и выпил не меньше кварты меда, а потом достал трубку.

— Отвечу сначала на второй вопрос… Но, батюшки, как же здесь хорошо пускать кольца!

И долгое время от него ничего нельзя было добиться, потому что он пускал кольца вокруг столбов, менял их форму и цвет и заставлял играть в салки под потолком. Странно же они, наверное, выглядели снаружи, когда выпрыгивали в воздух одно за другим, зеленые, синие, красные, серебристо-серые, желтые, белые, большие, маленькие; маленькие проскакивали в большие, складывались в восьмерки и уносились прочь, словная стая птиц.

— Я разбирал медвежьи следы, — сказал наконец волшебник. — По всему, вчера ночью здесь была настоящая медвежья сходка. Вскоре я понял, что не все следы оставлены Беорном: их было слишком много, причем разных. Я бы сказал, что маленькие медведи, большие медведи, средние медведи, исполинские медведи выплясывали перед домом от вечерней зари до утренней. Они пришли со всех сторон, кроме как с запада от реки, с гор. В этом направлении вели только одни следы, и не сюда, а отсюда.