Хьюстон, у нас проблема

– Да ее надо было видеть, старик, это нечто! Говорить даже не о чем! Ну вот сняли мы пилот, пять миллионов зрителей, вторая серия будет сниматься в сентябре, все сработало, старик, жаль, очень жаль, что без тебя. А я к тому же еще и получил контракт на полнометражный фильм.

– У меня очень много работы, – говорю я ровным голосом.

– Да я понимаю, понимаю, – он чокается со мной.

Я смотрю ему в глаза. Нет, я не дам себя спровоцировать.

Равнодушно разглядываю висящие кверх ногами бокалы, чистенькие, стойка такая интересная, необычной формы, на гвоздиках висят пивные кружки, симпатичные, а вон там бутылки стоят, а рядом – перевернутые кверху дном бокалы, в которые и наливают спиртное. Они чистые, отражают свет, хорошее освещение им сделали, сейчас на улице светло, а тут мягкий, рассеянный свет, в основном боковой, и такое впечатление, что уже вечер наступил.

«0,8 промилле» – это подвал, поэтому окно здесь всего одно, у самого потолка, и дневного света не бывает даже в полдень, а вид из окна на бетонную стену… Я оглядываюсь по сторонам, словно ищу еще кого-то, пусть он знает, что этот разговор для меня не имеет никакого значения, что он для меня вовсе не болезненный и вообще не важный.

А я ведь не знал, что Алина именно этот проект получила, я знал, что она что-то начинает делать, но когда начинал спрашивать о деталях – она что-то невразумительное мычала, теперь я это припоминаю.

Я спрашивал ее, не могу я пригодиться там хотя бы как осветитель, а она ответила, что уже спрашивала, что пробовала хоть как-то меня устроить, но я ведь понимаю: от нее мало что зависит. Мол, продюсер мою кандидатуру категорически отверг. Мол, нет и нет. И что она ничего для меня пока не может сделать, но будет держать руку на пульсе. А продюсер-то – вот он сидит передо мной и утверждает, что всем заправляет Конярская.

Неловко.

Я вижу, как сквозь толпу, потому что вокруг стойки собралась уже толпа, пробирается оставленная в другом углу зала юная подружка Продюсера.

– Ну, Ксавьер, я же тебя жду-жду, ты же сказал, что на минутку, – дует она губки и смотрит мимо меня, как будто я прозрачный.

– Иеремиаш, это моя подруга, Ванесса, – бросает через плечо Ксавьер и машет бармену. – Ванесса, это мой коллега по работе, Иеремиаш.

Я в публичном доме не работаю, но не протестую.

– Ванесса, – она подает мне руку, но мысли ее заняты Ксавьером. – Ты же сказал, что на минуточку, а я уже заждалась, и минутка уже давно прошла! – Она говорит чуть капризным тоном, как маленькая обиженная девочка. Как Аня о родителях. Только она намного крупнее. И у нее гораздо больше грудь. Гораздо.

– Мне нужно поговорить с коллегой, – достаточно прохладно произносит Ксавьер. – Еще раз то же самое!

– Мне не надо, – решительно говорю я. – Мне хватит.

– Так оно же безалкогольное! – удивляется Ксавьер. – Одно, пожалуйста!

– Ксавьерчик, а ты тут долго еще будешь? Потому что если тебе надо поговорить с коллегой, – она понижает голос и смотрит на меня как на пустое место, – то я выскочу тут рядышком, в галерею, я там очень красивые туфли видела. Ты ведь еще побудешь здесь полчасика?

– Иди, иди, – нетерпеливо говорит Ксавьер.

И она уходит, возбужденная, покачивая бедрами, ноги ставит крест-накрест перед собой, наверно, модель или стремящаяся к этому няня.

Мы оба провожаем ее взглядом до двери: стройная, красивая девушка, приятно посмотреть. Ксавьер кладет деньги на стойку, выпивает пиво одним глотком.

– Ну, я смываюсь, – сообщает он.

Понятно. Ну да, он же не сказал девушке, что пробудет здесь еще полчаса, он ей сказал «иди, иди», а она, само собой, решила, что он ответил утвердительно.

Женщины никогда не учатся на своих ошибках. У них просто нет шансов.

Интересно, а я тоже так отвечал Марте? Не помню. Но вполне могло такое быть, потому что иногда человек хочет побыть один и вынужден что-то придумывать. А потом всегда можно сказать: «Ты меня неправильно поняла». И для пущей безопасности никогда не надо давать слишком однозначные ответы, это я понял давно.

– Ты ведь Джери знаешь? Вы вроде институт вместе заканчивали. Я помню тот его фильм о проститутках. Он классно его снял. Он тоже неплохой оператор. Как думаешь, может, у него время будет поснимать? Ну, давай, пока.

– Подожди, – я вынимаю телефон и ищу в контактах телефон Джери.

– Ты мне пошли смской, – говорит он.

– Куда? У меня нет твоего номера, – возражаю я.

– Ой, старик! – он вынимает визитку и кладет передо мной. – Ты уж впиши меня тоже в свои контакты, хотя теперь-то уж, наверно, не пригодится. Но так, на всякий случай.

И я остаюсь стоять, как идиот, с визиткой, лежащей передо мной. Стискиваю зубы – он хотел меня унизить, что ж, ему это удалось. Он только хотел надо мной поиздеваться и даже не думал звонить Джери с предложениями, но это же так приятно – тыкнуть человека в больное место зубочисткой. Подразнить тигра в клетке.

Ну ничего. Я набираю номер и посылаю сообщение с номером Джери.

А потом допиваю пиво и ухожу.

Предмет нуждается в любви