Хьюстон, Хьюстон, как слышите?

Нет, думает он, этого просто не могло случиться. Антен­на направлена точно, шесть минут уже прошло, через минуту здесь зазвучит голос Паккарда. И прекратится кошмар. «Еще до наступления двухтысячного...» Прекрати!.. Язык должен был измениться... Думай о Дорис... о том, как она сияет от счастья, когда кормит своих пятерых мужчин. Женщины, у которых сы­новья, другие... Но Джинни, твоя любимая женщина, твоя же­на и дочери... Дочери — уже бабушки? Или даже их косточки истлели? Хватит, остановись!

А Дейв все молится... Как узнать, что творится в этих голо­вах... Дейв плачет... Двенадцать минут, сейчас все уладится. От­вет застрял в пути... Нет-нет, он движется. Тринадцать. Все это безумие, дурной сон. Тринадцать плюс... Четырнадцать. Ди­намик только шипит и потрескивает. Уже пятнадцать. Дурной сон... А эти женщины что же, стоят в сторонке и ждут, когда мы убедимся? Шестнадцать...

На двадцатой минуте дергается рука Дейва, но снова за­мирает. Проскакивают секунды, потрескивает космос. Вот уже прошло полчаса.

— Вызываю «Подсолнух», майора Дэвиса. — Женщина по­старше, голос помягче. — С вами говорит «Луна-центральная». Это мы теперь отвечаем за космические полеты, обеспечиваем связь и прочее обслуживание. Мне очень жаль, но я вынужде­на поставить вас в известность: Центра управления полетами в Хьюстоне больше нет. Сам Хьюстон опустел с тех пор, как кос­модром с кораблями переместился в Уайт-Сэндс. Это произо­шло более двухсот лет назад.

Холодный, цвета пыли свет обволакивает мозг Лоримера, изолирует его. Этот свет останется в голове очень и очень на­долго.

Женщина повторяет сообщение, объясняет, предлагает по­мощь, интересуется самочувствием. Взвешенная, деликатная речь. Дейв сидит будто окаменев, глядит на Землю. Бад сует ему микрофон:

— Ответь им, Дейви.

Командир смотрит на микрофон, набирает воздуху в легкие, нажимает тангенту.

— «Подсолнух» вызывает Лунный центр управления, — совершенно нормальным голосом говорит он.

«Луну-центральную», — мысленно поправляет Лоример.

— Не беспокойтесь за нас, мы справимся. Ситуация на бор­ту штатная, никаких проблем с жизнеобеспечением. Информа­ция о курсе принята к сведению, приступили к прокладке но­вого, будем благодарны за помощь с расчетами. Да, что касает­ся нашего молчания: вынуждены экономить на передаче — не знаем пока, в каком состоянии аккумуляторы. Конец связи.

Вот так это и началось.

Мыслями Лоример возвращается в себя на борту «Глории» год — или три столетия — спустя. Он наблюдает, и за ним на­блюдают. Ему теперь легко и спокойно, все страшное — глубо­ко под водой. Но почему так тихо? Вроде давно не слышно разговоров. Давно ли? Может, это наркотик притупляет чувст­во времени и на самом деле прошла минута или две?

— О прошлом задумался, — обратился он к женщине, же­лая услышать ее голос.

— Да, тебе есть что вспомнить, — кивает Конни и спохва­тывается: — Ой, прости! Не надо было этого говорить. — Ее глаза лучатся сочувствием.

— Пустяки. — (Тает, будто картины сна по пробуждении, прежний мир, а этот, другой, виден теперь отчетливо.) — Должно быть, для вас мы диковинки, вроде невиданных зверей.

— Мы пытаемся понять, — отвечает она. — Это как исто­рию учить: событие можно запомнить, но нельзя прочувство­вать. Остается загадкой, как жилось тогда людям, что они собой представляли. Надеемся, что вы нам расскажете.

Наркотик, думает Лоример. Вот для чего он нужен. Расска­зать им... Ну да, чего проще? Разве способен динозавр объяс­нить, как ему жилось и что он собой представляет?

Перед мысленным взором прокручивается монтаж, где пре­обладают кадры с северной парковкой ЦУПа и с желтым теле­фоном на кухне, которую Джинни оплела мерзким вьюном. Женщины и вьюны...

Мысль прервана взрывом хохота. В отсеке, который здесь называют спортзалом, похоже, Бад и другие играют в мяч. Вообще-то, отличная идея, размышляет Лоример, — насчет исполь­зования мышечной энергии. Это объясняет, почему тут все в хорошей форме. Регулярные упражнения средней интенсивно­сти. Спортзал — не что иное, как беличье колесо: когда караб­каешься по перекладинам или крутишь педали, он вращается сам и через механизм передачи вращает другие части корабля, в том числе спальный цилиндр. Настоящий Бад и Дейв предпочитают акробатствовать в колесе на пару: ни дать ни взять здоровенные белые обезьяны. Лоримера вполне устраи­вают неутомительные тренировки в женской компании, к здеш­нему велотренажеру никаких претензий. Обычно он размина­ется вместе с немногословной Конни и одной из словоохотли­вых Джуди.

Впрочем, сейчас все молчат. Слегка озадаченный, он огля­дывает большой цилиндрический отсек управления и видит у переднего иллюминатора Дейва и Леди Блю. За спиной у них Джуди Дакар — надо же, как воды в рот набрала. На Землю смотрят, должно быть. Восхитительный диск вот уже которую неделю растет.

У Дейва шевелится борода, опять он молится. Теперь это делает чаще, чем прежде, не напоказ, но так искренне, что ате­ист Лоример невольно сочувствует.