Хит-парад в Нэшвилле

— А черт его знает! — усмехнувшись, ответил пилот. — Ты знаешь, он был первым конгрессменом от штата Теннесси и первым Президентом из этих краев. Из Теннесси вышли три Президента. Он был первым. Вообрази себе, торговец лошадьми!

Болан хмыкнул.

— А ты знаешь, — продолжал Гримальди, — что они были сторонниками Федерации еще до начала гражданской войны? Теннесси был последним штатом, который откололся, и первым, вернувшимся назад.

Об этом периоде истории Болан знал практически все.

— Ирония судьбы, не правда ли, — задумчиво промолвил он. — Этот штат оказался ареной самых важных битв той войны. Свыше семисот сражений. По количеству боев и стычек уступает только Вирджинии.

— Правда?!

— Да. Генерал Худ потерпел свое самое жестокое поражение именно здесь, в Нэшвилле. Это было одно из тех сражений, которые сломали южанам хребет. Оно закончилось полным разгромом крупных сил мятежников. Тогда Худ потерял шесть своих лучших генералов. После этой битвы он заплакал, а месяц спустя подал в отставку.

Гримальди бросил на своего пассажира полный удивления взгляд и заметил:

— Ну, ты прямо военный историк, Мак!

— Война — это наука, — серьезно ответил Болан. — Если хочешь стать профессионалом, ее надо изучать.

— Ты прав, Мастер, — сказал пилот. — Аэропорт прямо по курсу. Садимся?

— Сделай еще кружок и оцени обстановку. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Мы должны быть уверены, что внизу нас не ждут неприятности.

— Аминь! — воскликнул Гримальди, и вертолет пошел на снижение.

* * *

В этот самый момент в шикарном особняке в Нэшвилле, неподалеку от Мьюзик Роу, затрещал телефон. Трубку снял молодой мужчина лет тридцати, довольно симпатичный и пребывавший в дурном расположении духа, так как еще не отошел от вчерашней попойки.

— Кто там, черт побери! — рявкнул он в трубку.

Ему ответил гнусавый встревоженный голос:

— Ты спишь один, Рэй?

— Проклятье! Кто спит? Кто у телефона?

— Нужно немедленно встретиться, понимаешь? Я в телефонной будке почти напротив дома. Ты хочешь, чтоб я пришел или...

Красавчик негромко, но выразительно выругался, бросил затуманенный взгляд на обнаженную девушку, сопевшую рядом с ним, вздохнул и сказал:

— Прямо сейчас? Неужели нельзя подождать?

— Может и можно, но не нужно, кобель. Не дай Бог, будет поздно.

Парень снова вздохнул и обреченно произнес:

— Хорошо, заходи. Но не поднимай шума. У меня гостья.

Он положил трубку, яростно почесал обеими руками голову и, выключив ночник, тихо вышел из комнаты.

Когда в дверь осторожно постучали, он потягивал молоко из картонного пакета и нервно мерил кухню шагами.

Вошедший выглядел немного моложе. Его отмечало худое и жесткое лицо головореза с Дикого Запада и костюм в стиле «деревенского джентльмена»: штанины брюк были небрежно заткнуты в ковбойские сапоги.

— С кем спишь, кобель? — спросил пришелец вместо приветствия.

— Не твое собачье дело, — огрызнулся хозяин без особого раздражения. — Что стряслось?

Ночной посетитель подошел к креслу и рухнул в него с тяжелым вздохом.

— Несколько минут назад пришло неприятное известие. Армия федеральных агентов нагрянула сегодня ночью на «фабрику» старины «Дэнди». Они застукали его на месте преступления, с руками по локоть в героине. По слухам, он получил около тонны опия, не удалось спасти ни килограмма. Я решил, что тебе надо об этом узнать, даже среди ночи. Хотя ночь уже прошла. Скоро пять утра.

Хозяин медленно опустился на диван и тихо воскликнул:

— Боже мой!

— Тебя это трогает, кобель?

— Что ты имеешь в виду? Ты думаешь, кто-то может найти связь между нами? Ну, нет!

— Я не о том. Я спросил, трогает ли это тебя? В глубине души ты смеешься или плачешь?

— Ну, ты даешь! Нет, я не смеюсь, — ответил хозяин. — А ты?

Ковбой негромко засмеялся и развел руками.

— Ты меня знаешь, жеребец. Легко пришло, легко ушло. Я родился голый, лишь с шестиструнной гитарой в руках. Думаю, что могу с ней прожить и дальше.

— Ты ведь знаешь, что теперь все пойдет к чертям!

— Именно это я и имею в виду, кобелина.

— Сделка на десять миллионов долларов! И нет времени наладить другие связи. Я должен иметь товар сейчас.

— Но ты же не сможешь достать его, не так ли?

— Проклятье! Но мы еще посмотрим...

— А я говорю, что твое дело — труба. Товаром ворочал только «Дэнди». Он подмял под себя весь рынок. Когда он рухнул, все рухнуло вместе с ним. Для восстановления канала поставки товара понадобилось бы не менее месяца, даже если сам «Дэнди» мог бы начать все сначала. А насколько мне известно, юбкодер, на свете есть только один Джек «Дэнди».

— Черт побери, но должен же быть какой-то...

Посетитель поднялся.

— Никакого нет. Я и пришел затем, чтоб сказать тебе об этом. Не знаю, насколько глубоко ты увяз в этом деле, но... ты ведь и сам знаешь: толпы людей ждут не дождутся этого дерьма. И раз ты не можешь его поставить на рынок, я надеюсь, что у тебя есть где-нибудь нора, куда можно спрятать задницу. Понимаешь, что я имею в виду?