Хит-парад в Нэшвилле

Они пересекли большую комнату со сводчатым потолком и двумя стеклянными стенами. За одной из них открывался приподнятый над землей сад, выходивший к бассейну. Точнее, к бассейнам. Один предназначался для плавания, другие, очевидно, нет. Это были пруды, заросшие разнообразными водными растениями; они опоясывали большой центральный бассейн и создавали восхитительное впечатление тропиков. Разбросанные вокруг экзотические растения в горшках и карликовые деревья привносили в это великолепие возбуждающую атмосферу чувственности. Резвясь в бассейне, нельзя было избавиться от ощущения, что находишься в раю.

Две красотки в микроскопических бикини делали это ощущение еще более убедительным.

— Чудесно, не правда ли? — с гордостью произнес Маззарелли.

Болан негромко рассмеялся.

— Пожалуй, я мог бы задержаться у вас немного.

— Гости, сколько хочешь, — ответил «медведь». — Здесь все равно: что зима, что лето.

Болан мог этому поверить. Над всем садом возвышалась куполообразная металлическая конструкция, в которой были укреплены на шарнирах панели из дымчатого стекла. Очевидно, панели можно было открывать и закрывать для создания необходимого микроклимата.

— Я бы здесь совсем размяк, — не скрывая восхищения, проворчал Болан.

Маззарелли засмеялся.

— Ни в коем случае, — сказал он. — Ник бы этого не позволил. А вот и он — на ловца и зверь...

К ним приближался хозяин усадьбы, вышедший в сад через другую дверь. Это был человек среднего роста, красивый, с благородной осанкой. При виде его в голове Болана щелкнул мысленный переключатель, вызвав к памяти сведения из тайного досье на этого человека. Теперь Болан узнал, кто это. Много лет тому назад его прозвали «профессором» за интерес к книгам. Утверждали, что он лелеял мечту стать писателем и когда-то получил жестокую выволочку за ведение тайного дневника, на основе которого он собирался в будущем написать автобиографию. Все это было давным-давно, когда он служил под началом покойного босса лос-анджелесской мафии Джулиана «Диджа» Диджордже. О деятельности Копы в последние годы практически ничего не было известно.

Он подошел с вытянутой рукой и широкой улыбкой.

— Омега... я рад, искренне рад.

Они обменялись рукопожатиями и присели за столик в рощице из карликовых пальм. Бассейн располагался прямо перед ними, метрах в трех внизу. Красотки без особого оживления и шума плескались в мелкой воде. Болан понимал, что они здесь присутствуют для оживления мизансцены и являются такой же частью пейзажа, как и окружающие их растения в горшках. Пара крутого вида парней в белых пиджаках церемонно расставляла закуски, привезенные на элегантных сервировочных столиках.

Завязалась светская беседа.

Маззарелли подмигнул Копе.

— Омега говорит, что он бы здесь размяк. Я не могу в это поверить. А ты, Ник?

Босс Нэшвилла вежливо рассмеялся и ответил:

— Он тебя водит за нос, Горди. Омега — самый жесткий из всех, кого может послать Нью-Йорк. Тебе лучше держать ухо востро. Он проделал такой долгий путь совсем не для того, чтобы прохлаждаться в саду Эдема.

— Не для того, — признал, улыбнувшись, Болан. — Но почти готов обратиться в новую веру. Это, должно быть, влетело в копеечку, Ник?

Копа небрежно махнул рукой.

— Зачем нужны деньги, если не для улучшения качества жизни? У меня здесь сто шестьдесят акров «Божьей земли». Это мое маленькое королевство. Здесь есть все, что мне нужно. В какую сумму можно это оценить?

— Ты прав, — ответил Болан.

Маззарелли пропустил мимо ушей последнюю часть диалога. Он тихо спросил у босса:

— Что должно меня насторожить?

Копа вопросительно поднял бровь и, мягко засмеявшись, спросил Болана:

— Что должно его насторожить, Омега?

Болан сдержанно улыбнулся. Светская болтовня окончилась, и он очень мягко ответил:

— Многое.

Нюанс был подан великолепно.

И «медведю» это не понравилось. В его голосе появились оборонительные нотки, когда он спросил:

— Гость прошел проверку, Ник?

— Конечно, прошел. — Копа вернул Болану футлярчик с «визитной карточкой», превратив это в маленькую церемонию. — Это, — строго произнес он для сведения Маззарелли, — «фул» «тузов». Что Омега хочет, он все получит на этой территории. — Следующая фраза была адресована к гостю: — Давай поговорим, как мужчины.

Болан кивнул.

— Ты всегда так говоришь, Ник.

Профессору это понравилось.

— Спасибо. Вот что я хочу сказать: я ничего не знаю о неприятностях в Нью-Йорке. Я не принадлежу к их кругу, а они не имеют никакого отношения ко мне. У меня нет претензий к «Коммиссионе». Но вы, парни, проделали титаническую работу, и двери моего дома всегда широко открыты для вас. Если у вас есть проблемы, значит, и у меня есть проблема, и наоборот. Как я уже сказал, мои двери широко раскрыты для вас. Но у меня на корабле строгая дисциплина, и я не хочу, чтобы вы что-то затевали на моей территории, не получив предварительно от меня «добро». Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?

— Абсолютно ясно, — ответил Болан, воздерживаясь от комментариев.

— Итак, зачем ты сюда прибыл?

— Затем, чтобы забрать Карла Леонетти.

— Кого?!