Хит-парад в Нэшвилле

У приветствия был металлический призвук, свидетельствующий об использовании шифратора.

— Штаб-квартира слушает.

— Говорит «Территория-три», — ответил Копа. — Подтвердите игральную карту, пожалуйста.

— Ждите.

Почти мгновенно к линии со щелчком подсоединился еще один аппарат и другой голос объявил:

— Полевое бюро.

— Ага. Это «Территория-три». Говорит Хайроллер. Мне нужно подтверждение черной карты.

— Какой номер, сэр?

— С кем я говорю?

— Я — аудитор, сэр.

— Хорошо. Карта пиковой масти. Цифры: ноль, два, тире, ноль, два, тире, один и один.

— Это «фул»[1], сэр. Я не могу дать вам такую информацию. Очень жаль, но мне придется направить вас выше.

— Так сделайте это, черт побери! И побыстрее. Человек ждет.

— Одну минуту, пожалуйста.

Копа прикрыл трубку рукой и спросил своего «лейтенанта»:

— Что такое «фул»?

— Ты хочешь сказать?.. — Маззарелли невольно бросил взгляд на дверь. — Никакого понятия. Но звучит, будто это где-то очень высоко.

— Ты прав, — Копа заерзал и сердито взмахнул телефонной трубкой, проворчав при этом: — Чертовы бюрократы! Я никогда не видел такого... Проводи гостя в сад, Горди. Окажи ему уважение, но не спускай с него глаз. Для проверки может понадобиться время.

Маззарелли понимающе кивнул и быстро вышел, чтобы принять гостя.

Копа возбужденно ждал у молчащего телефона, вперив взгляд в визитную карточку, пока не покраснели от напряжения глаза. В такое время даже туз пик был тревожной вестью. «Фул» же казался еще более зловещим, и он не хотел иметь с ним дел, что бы это ни означало.

Однако Маззарелли был прав. Тузы Коммиссионе переживали трудные времена. После невероятного скандала в Нью-Йорке, сокрушившего империю Маринелло, на них обрушили свой гнев оставшиеся в живых боссы Коммиссионе. Теперь «тузов» держали на коротком поводке, не отпуская далеко от их штаб-квартиры, и, по слухам, мало кто из них отваживался покидать район Нью-Йорка. Многие хитромордые во всем мире теперь люто ненавидели прежних «полубогов». За последние недели кое-кого из них уже отправили к праотцам. Во всяком случае, прошел такой слушок.

Как и у Маззарелли, лично у Ника Копы не было особых причин ненавидеть «тузов». Эти ребята проделали огромную работу в дьявольски тяжелые времена. Им удалось удержать кланы от взаимной бойни и привнести определенную стабильность в Организацию, по самой своей природе не признававшей равновесия. За это Копа снимал перед ними шляпу. Однако же у него не было особой причины ходить перед ними на задних лапках, особенно если кто-то из них становился у него поперек дороги.

В полной мере это относилось также и к «фулу».

Глава 10

Странный мир, эта мафия. Как и большинство тайных обществ, его цементировала жесткая социальная структура, где царили незыблемые законы. Поэтому обычаи и традиции были важнейшими элементами и соблюдались даже тогда, когда от них не было практической пользы. В своей собственной игре Болан решил опереться именно на эту сторону менталитета мафии. Он знал, что «тузы» превратились в угрожающую силу главным образом благодаря своему влиянию и проникновению во все ее эшелоны. Прежде они были элитой — тайным обществом внутри тайного общества — с практически неограниченной властью и авторитетом во внутренних делах Организации. В сущности, они являлись чем-то вроде гестапо времен Третьего рейха. Такая роль была создана как бы специально для Болана.

После своей третьей кампании против мафии он тайно внедрился в ряды Организации и под маской «туза» вращался в мафиозной среде, когда цель оправдывала такой риск. Однако этот маскарад нельзя было использовать до бесконечности долго. Его враги были отнюдь не дураки, хотя часто ему удавалось выставить их именно в таком свете. Болану пока еще удавалось оставаться живым не из-за презрения к врагу, а благодаря глубокому уважению к его интеллекту и хитрости. При каждом проникновении в стан противника его судьбы висела на волоске, а жизнь или смерть зависели напрямую от каждого сказанного слова, от каждого отточенного до совершенства жеста, от выражения лица и глаз, соответствующих переменчивой обстановке.