Хищный инстинкт

И впервые, вдоволь набегавшись в подземелье и существенно растратившись магически я чувствовала себя по настоящему собранной без всякого самовнушения. Легкой, словно пушинка, и довольной как объевшаяся сметаной дворовая кошка. Почему Корнуэлл видит меня только в неудачные моменты? Что бы ему не появиться сейчас, когда я могу ему сказать: «Привет! А у меня все под контролем». И эффектно подбросить камешек в руке.

Уменьшив яркость светлячка до почти незаметной, я двинулась дальше, сжав по камушку в каждой ладони. Шла, пока на очередном повороте меня привлек шум и сполохи света.

Я уже несколько раз слышала отзвуки боя, но никогда еще они не были столь отчетливы. Это означало, что претенденты на звание сира близко. Вряд ли столько шума могли издать птенцы, которых я так ни разу и не встретила.

Последние метры до проходной арки в огромную залу я буквально доползала. Светлячок я выключила давно, здесь он мне был явно ненужен.

В центре квадратного помещения находилась пирамидальная стелла, раскидывающая слепящие лучи во все стороны. На самом ее верху, покачиваясь в воздухе, в центре защитного круга, потрескивающего от избытка магии, висел фиал с темно-багровой жидкостью, подозрительно напоминающей кровь.

А вокруг визжали, дрались, теснили друг друга две группировки примерно по десятку вампиров с каждой стороны. Воняло так, что тяжело заболела голова.

«Предлагаю вернуться и накостылять тем парням из коридоров. Я подсчитал шумы, еще пара-тройка их без нашего внимания остались» - практично предложил мозг.

Глава 23. Битва за фиал

Я бы так и поступила. Если бы на меня напали - бежала бы без оглядки. Но пока можно было тихо подглядывать, анализировать и делать выводы, я должна была остаться.

В боевых обличиях, с искаженными лицами и фигурами, вампиров все равно можно отличить одного от другого не только по одежде. Все это время мне не давала покоя мысль, кем был тот темноволосый вампир, что подмигнул в моем видении.

Близнецы Маури вызвали у меня помрачение сознания, но сами образы, за которыми я гналась - создал мой собственный разум. Братья принимали Корнуэлла за моего брата и не посчитали бы соблазняющую Кин-Кин причиной погони. Зато я посчитала вампиршу опасной и бросилась выручать попавшего под влияние или «опоенного» оборотня. С этим все понятно.

Но темноволосый... Я всматривалась в сражающихся вампиров и не находила ни одного похожего по сложению и повадкам. Почему именно он должен быть мне интересен с точки зрения подсознания? Почему я обязана была погнаться за ним?

Думай, Эфа. В каждой ситуации думай и делай выводы. Я потерла щеку, раненую одним из отлетевших каменных осколков во время стычки в коридоре. Серьга регенерации все хуже справлялась с многочисленными порезами и синяками.

Перед глазами замелькали картинки, я мысленно прокручивала весь мой небогатый опыт общения с вампирами. Пока одно из изображений не застыло. Есть! Резкие движения, словно рывками, птичьи угловатые повороты. Темноволосый был в моем видении, том самом, которое показало Око в склепе. Именно он оставлял на убитом сире Бране следы оборотня. Все было слишком быстро и смазано, само происходящее меня напугало, и я не смогла осознанно четко выделить детали. Зато мое подсознание смогло, «спасибо» покопавшимся в нем близнецам Маури. И от них есть польза. Теперь я смогу определить злоумышленника, участвующего в убийство местного сира.

Я еще раз внимательно изучила каждого из сражающихся. Увы, того темноволосого в зале не было. Бились две группы - с одной стороны вампирами управлял лысый, кряжистый мастер, даже в ипостаси удивительно страшный для белого вампира.

Его противником оказался знакомый мне Генрих. Вот к нему я испытывала отдаленное расположение. Все-таки поверил мне на слово, пригласил в замок, замолвил слово перед Тадеусом. Цветы, опять-таки дарил. Я все помню.

В отличие от лысого, визжащего и прыгающего во время боя, Гальвани вел себя крайне собрано. Он жестами и короткими командами управлял своими бойцами, длинные волосы потрескивали от энергетических потоков, сплетающихся в помещении, глаза Гальвани казались совершенно белыми от непрекращающегося сияния.

Лысый все больше теснил Гальвани. Это плохо. Вряд ли он мне поможет выбраться. С неизвестным вампиром возможность договориться не просто исчезающе мала, а скорее отрицательна. В случае проигрыша Генриха, мои шансы выбраться становились почти нулевыми. Но и ввязываться не хотелось совершенно.

Подчиненные вампиры сражались в основном физически, отчаянно полосуя друг друга когтями, а вот мастера предпочитали воздействие. Белые, чьей специализацией были эмоции восхищения, возбуждения, страсти и творческого экстаза, вовсю посылали друг в друга волны, требующие подчинения и преклонения.