– Господи, Елена, какая нам с тобой разница, кто она? Лучше подумай, что делать с этими деньгами. Положить в банк или купить наконец новую стиральную машину?
– Не знаю, Микос. Это нехорошие деньги. На твоем месте я бы прежде всего проверила, все ли в порядке с грузовиком, нет ли на нем следов крови сбитого человека. – Елена поднялась с циновки, осторожно ступая по камням, направилась к морю. У самой кромки воды она обернулась и крикнула: – Ты дурак, Микос! Эта девица вовсе не француженка! Иди проверь грузовик, а заодно и доллары. Вдруг они фальшивые?
– И вовсе я не дурак, – проворчал Микос, сладко потягиваясь на циновке, – доллары настоящие. Сотню, которую она дала в задаток, я вчера поменял на драхмы. Если бы я был дурак, то отдал бы тебе не триста, а все пятьсот и не догадался бы попросить у красотки Ирен паспорт. Может, она и не француженка, но паспорт французский. Я на всякий случай запомнил имя, фамилию и номер. Если что не так, могу сообщить все это полиции. – Микос смотрел, как мелькает в несильных волнах черная голова его жены. Елена отлично плавала, но никогда не ныряла, поскольку прическу делала в парикмахерской и не хотела ее портить.
А девушка с платиновыми волосами вошла в маленький бар у бензоколонки и села за столик напротив своего бородатого спутника.
– Ну что, Ирка, расплатилась с греком? – спросил он хрипло. – Не кажется тебе, что это слишком жирно – пятьсот баксов?
– Не кажется, – покачала головой Ирина, – и вообще, все это не твое дело. Пожалуйста, свежий апельсиновый сок и кофе эспрессо, – обратилась она к официанту, достала сигареты и закурила.
– Конечно, не мое, – кивнул бородач, – но ты можешь объяснить чисто по-человечески, если этот тип так достал Палыча, то почему мы его просто не замочили сегодня? Что за странные игры?
– Именно потому, что он слишком достал Палыча, мы его не замочили, а только напугали, – медленно, тихо произнесла Ирина и выпустила три аккуратных колечка дыма.
– Не понимаю, – пожал плечами бородач, – он что, Палычу много бабок должен и мы пугали, чтобы вернул, в натуре?
Официант поставил перед ней стакан сока и чашку кофе. Она положила сигарету, отхлебнула сок и задумчиво произнесла:
– Нет, Гундос, никогда не бывать тебе смотрящим.
– Это почему? – насупился бородач.
– Потому что в голове у тебя одни только бабки. Человек, которого мы сегодня не замочили, Палычу, конечно, должен. Но не бабки. Долг его значительно больше.
– Ну ладно, Ирка, не гони пургу. Самая умная, да? Больше бабок могут быть только очень большие бабки. А если нельзя вернуть, то просто мочат, в натуре, и все дела.
– Десять лет жизни, – пробормотала Ирина, – самые лучшие десять лет. Вот что он должен.
– Так замочили бы. Что базарить зря? Если бы он валялся сейчас дохлый на дне пропасти, это была бы хорошая плата.
– Да, неплохая, – кивнула Ирина, – но Палыч не считает такую плату достаточной.
– И долго мы будем его пугать? – спросил Гундос.
– Не знаю. Наверное, пока он не поймет, что натворил, и не захочет рассказать об этом.
– Кому именно рассказать?
– Ну хотя бы самому себе.
Глава двадцать пятая
Серебристый «Фольксваген»-«капля» был похож на красивую новенькую игрушку, которую минуту назад достали из коробки, перевязанной ленточками. Сергей не верил, что эта крошка поедет, пока не включил двигатель. У крошки был великолепный мягкий ход. На таких машинах Сергею доводилось ездить разве что в детских мечтах.
Окна закрывались и открывались автоматически. Кондишен позволял создать в салоне любую температуру, какая нравится. Из магнитолы звучала музыка, и качество звука оказалось таким, как в Большом зале Консерватории. Сергей сделал торжественный круг по территории базы, с сожалением оставил машину и отправился в кабинет к Райскому.
– Можно подумать, вы бывали в Большом зале Консерватории, – снисходительно усмехнулся Райский, когда Сергей поделился с ним впечатлениями от первого знакомства с машиной.
– Почему? Бывал. Мама водила – в детстве часто, а когда стал взрослым, конечно, реже. Она у меня пианистка. Обычно брала с собой на концерты тетради с нотами, читала с листа и тихонько подпевала. Я не так музыку слушал, как наблюдал за ней. Очень было интересно, как она переживала каждую ноту, у нее такое становилось лицо… – Он осекся, встретив ледяной блеск очков полковника.
– Ну извините, извините, вы не так меня поняли. Майор Сергей Найденов, конечно, ходил на симфонические концерты, ничего в этом странного для меня нет. Но Станислав Герасимов никогда в жизни не был ни в Консерватории, ни в Зале имени Чайковского. Стас терпеть не может серьезную музыку. Если хотите съездить на кладбище, то лучше это сделать завтра с утра, до того, как вы легализуетесь, – кашлянув, добавил он, – заодно обкатаете машину. Как зовут вашего отца?
– Герасимов Владимир Марленович.
– Кто он?
– Генерал ФСБ, три года в отставке. Вы были у него в подчинении. Сейчас он является председателем совета директоров банка «Триумф».
– Мать?
– Герасимова Наталья Марковна. Когда-то работала учителем начальных классов.