Хэппи энд

— Верно, — согласился конструктор, отодвигаясь от робота. — Вот только зачем? Земля… гмм. Сырье. — Он взглянул на машину, которая как раз выводила:

«…есть ли где-нибудь на свете
другой такой жеребец…»

— Собранная земля попадает в бывшее помойное ведро, — рассуждал Гэллегер, внимательно глядя на машину. — А что потом? Бомбардировка электронами? Протоны, нейтроны, позитроны… жаль, не знаю, что это такое, — жалобно закончил он.

— Позитрон — это…

— Ничего не говори, — попросил Гэллегер. — Ни к чему мне лишние семантические трудности. Я хорошо знаю, что такое позитрон, только не увязываю этого с названием. Я постиг только его сущность, неизреченную, так сказать.

— Но можно выразить его протяженность, — заметил Нарцисс.

— Это не для меня. Как сказал Шалтай-Болтай, это еще вопрос, кто здесь хозяин. В моем случае это слова. От этих чертовых словечек у меня мурашки по коже бегают. Я просто не улавливаю их значения.

— Ну и глупо, — сказал робот. — «Позитрон» — слово со вполне ясным значением.

— Возможно, для тебя. А для меня в этом смысла не больше, чем в шайке парней с рыбьими хвостами и зелеными усами. Вот почему я никогда не мог понять, что творит мое подсознание. Приходится использовать символическую логику, а символы… В общем, заткнись! — потребовал вдруг Гэллегер. — Чего это ради я буду спорить с тобой о семантике?

— Ты сам начал, — сказал Нарцисс.

Гэллегер одарил робота неприязненным взглядом и вновь повернулся к загадочной машине, продолжавшей пожирать землю и петь о больнице Святого Джекоба.

— Интересно, почему она играет именно эту песню?

— Но ведь ты всегда поешь ее в пьяном виде, разве не так? Особенно в ванной.

— Мне это ничего не говорит, — буркнул Гэллегер и начал изучать машину.

Устройство работало гладко, быстро, выделяя большое количество тепла и слегка дымя. Гэллегер нашел отверстие для смазки, схватил старую масленку и капнул из нее. Дым исчез, а вместе с ним пропал слабый запах паленого.

— Из нее ничего не выходит, — сказал Гэллегер после долгой паузы.

— А там? — показал робот.

Гэллегер осмотрел быстро вращающийся диск с канавкой. Сразу за ним на гладкой поверхности трубки виднелось небольшое круглое отверстие. Однако не было заметно, чтобы из трубки что-то выходило.

— Передвинь выключатель, — сказал Гэллегер, и Нарцисс выполнил распоряжение. Отверстие закрылось — диск остановился. Тут же все прекратилось. Музыка стихла, щупальца, протянутые за окно, перестали мельтешить и сократились до своей прежней длины.

— Гмм, конечного продукта явно нет, — отметил Гэллегер. — Машина пожирает землю и целиком усваивает ее. Это не имеет смысла.

— Не имеет смысла?

— Естественно. В земле присутствуют различные элементы: кислород, азот… Под Нью-Йорком есть гранит, значит, есть и алюминий, натрий, кремний… много всякого. Ни один вид физических или химических реакций не объясняет такого эффекта.

— Значит, машина должна что-то производить?

— Разумеется, — сказал Гэллегер. — Я был бы гораздо спокойнее, если бы она что-то производила. Хотя бы грязь.

— А музыка? — обратил его внимание Нарцисс. — Конечно, если этот вой можно назвать музыкой.

— Даже мое безумное воображение отвергает подобную чушь! — с жаром возразил конструктор. — Согласен, мое подсознание слегка повернуто, но оно логично, пусть и по-своему. Оно ни за что не построило бы машину для превращения земли в музыку, даже если бы это было возможно.

— Но она же превращает, разве нет?

— Ничего подобного! Интересно, что заказал мне Хоппер? Он все время болтал что-то о заводах и зрительных залах.

— Он сейчас сам будет, — сказал Нарцисс. — У него и спросишь.

Гэллегер не ответил. Он прикинул, не потребовать ли еще пива, но передумал и вместо этого сел к органу, чтобы смешать себе путную выпивку. Потом уселся на генераторе, носившем многозначительное название «Чудовище». Разочарованный результатом, пересел на второй генератор, по-меньше, по прозвищу «Тарахтелка».

Обычно Гэллегеру лучше думалось на «Тарахтелке».

Выпивка смазала его мозг, уже довольно плотно затянутый парами алкоголя. Машина без конечного продукта… земля, превращающаяся в ничто. Гмм. Материя не может исчезать, как кролик в шляпе фокусника, она должна куда-то деваться. Превращаться в энергию?

Скорее всего, нет. Машина не производила энергии. Провода и штепсели доказывали, что для работы машине требовалось электричество.

Итак…

Что «итак»?

Попробуем с другой стороны. Подсознание Гэллегера Гэллегер Бис — построило это устройство по какой-то логически объяснимой причине, усиленной поступлением трех тысяч кредитов. Эту сумму он получил от трех разных людей, и должен был сделать, скорее всего, три разные вещи. Которая из них подходила к этой машине?

Составим уравнение. Назовем А, В и С. Примем назначение машины — разумеется, не ее саму, за х. Тогда А, или В, или С = х.

Нет, не совсем. Символ А представляет не Делла Хоппера, а лишь то, что ему нужно, и не определяет назначение машины.

Или, может, то, что нужно таинственному Дж. У. или не менее таинственному Толстячку.