Хейсар

Тарваз скрипнул зубами и медленно сжал кулаки:

– Нет. Сегодня он говорит о потере, которую понес наш род…

– Что случилось? – выглянув из нашей комнаты, встревоженно спросила Мэй.

– Неддар нашел Аютэ…

«Когда это? Он же приехал всего несколько часов назад!» – мысленно удивился я. А спросил, естественно, совсем не это:

– Ее… убили?

– Ушла… Сама… Не захотев стать уа’ри’айр[233]… – отрывисто бросил Каменная Длань. Потом сообразил, что мы не хейсары, и объяснил ненамного понятнее: – Аютэ – Аттарк! Она заплела в лахти черную ленту задолго до того, как получила имя. А в день, когда Вага прошел Испытание Духа, сбежала из сарти, явилась к нам и спела ему свою Песнь, стоя перед воротами[234]…

– Любила, значит… По-настоящему… – еле слышно выдохнула Мэй.

Аннар ее не услышал:

– Разве она могла отдать себя другому?!

– А что с теми, кто ее похитил? – спросил я.

Глаза Тарваза заполыхали мрачным огнем:

– Проклинают миг своего рождения…

…Следующие несколько часов в сарти было тихо, как в склепе: с тренировочной площадки, расположенной прямо под моим окном-бойницей, не доносилось ни лязга стали, ни резких выдохов тренирующихся воинов, из кузницы не было слышно перестука молотов, а с заднего двора – визга забиваемой на завтрак скотины. Мэй, ходившая на кухню за свежим бульоном, вернулась далеко не сразу и донельзя удивленная – на пути туда и обратно она не встретила ни одной живой души.

Конечно же, настроение хозяев передалось и нам – мы в основном молчали. Лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими словами. И прислушивались к тишине.

К началу часа горлицы, когда я допил остатки отвара змеелиста, Мэй обнаружила, что приготовить свежий не из чего. И умчалась к Сите.

Я, порядком уставший от постоянного лежания, решил немного походить и, встав с кровати, принялся слоняться от двери к окну-бойнице и обратно.

Круга после десятого просто ходить стало скучно и я принялся разминать шею, левую руку и икры – не сильно, а так, чтобы почувствовать ток крови.

Почувствовал. Довольно быстро – минут через пять такой разминки вернулась слабость, а в глазах заплясали темные пятна. Сообразив, что перестарался, я решил вернуться в кровать, но услышал тихий стук в дверь, а за ним – и голос баронессы Кейвази:

– Кром, это я, Этерия! К тебе можно?

До двери было два шага. До кровати – четыре. Поэтому я, подумав, решил изобразить из себя гостеприимного хозяина.

Изобразил: баронесса, не ожидавшая застать меня на ногах, сначала растерянно захлопала ресницами, а потом возмущенно взвыла:

– Ты зачем встал?! Ложись сейчас же, а то я пожалуюсь Мэйнарии!

Я сделал вид, что испугался:

– Уже бегу!

Шутку не оценили – недолго думая, леди Этерия вцепилась в мой левый локоть и осторожно, но настойчиво развернула лицом к кровати:

– Пошли… Только медленно: тебе нельзя резко двигаться!

Дошел. Лег. Накрылся одеялом. И был вынужден тут же его откинуть, так как леди Этерия решила осмотреть мои раны.

Осмотрела. Запястье и плечо. Догадалась, что они недавно кровили. И устроила мне такой разнос, что я почувствовал себя несмышленым ребенком. Впрочем, приступ «материнской заботы» закончился довольно быстро – смазав раны лечебной мазью и наложив повязки, она села, сложила руки на коленях, огляделась по сторонам, наткнулась взглядом на ночную рубашку Мэй, лежащую на сундуке с моими вещами, и помрачнела:

– Мне надо с тобой побеседовать…

Я шевельнул левой рукой: мол, вот он я – говорите!

Она, давно привыкшая к тому, что говорю я в основном с Мэй, восприняла такой ответ вполне нормально:

– Слышал про Аютэ?

Я молча кивнул.

– А для чего ее похитили, знаешь?

– Хейсары похищают женщин только для того, чтобы на них жениться…

– Это – не тот случай! – перебила меня леди Этерия. – Неужели ты думаешь, что главе Ордена Вседержителя есть дело до счастья какого-то там горца?!

– Ну… наверное, нет!

– Негзару пообещали то, чего он хотел больше жизни, не просто так, а в расчете на то, что он притащит им человека, которому Неддар доверяет как самому себе!

– А при чем тут его величество? – удивился я.

– Неддар относился к Аютэ как к сестре… – угрюмо вздохнула баронесса. – И, приезжая в Шаргайл, ел то, что она готовила…

– Ничего не понял… – признался я. – Ее же похитили!

Леди Этерия устало потерла ладонями лицо:

– Прости, я не выспалась и… очень беспокоюсь за вас с Мэй… Давай я объясню с самого начала?

Естественно, я не возражал. Тем более что без веских причин беспокоиться обо мне с Мэй она бы не стала. Поэтому кивнул и превратился в слух.

Оказалось, что Негзар был щепкой, влекомой волей ветра[235]: тот, кто придумал это похищение, не собирался выполнять данное ему слово. Хейсара ждала смерть, а Аютэ – «беседа» с каким-то там братом-надзирателем, который, по словам леди Этерии, был способен внушить кому угодно что угодно.