Хедвиг наконец-то идёт в школу!

«Чавк, чавк», — говорит тапочка, когда Хедвиг идёт в душ. Опять она смухлевала, как и в лесу Маттиса. Правда, теперь всё ещё хуже. Обманщица в клоунской тапочке.

Скоро Хедвиг с мамой и папой едут в город, в больницу, удалять бородавки — Хедвиг ни за что не согласна опять чавкать по бассейну в тапочке. Она сидит на заднем сиденье синего «сааба» и мечтает. Снег наконец растаял. Канавы жёлтые от мать-и-мачехи, пробивающейся сквозь старую жухлую траву. Солнце заглядывает в окно машины, в салоне тепло и хорошо.

В больнице её просят снять носок и лечь на кушетку, покрытую клеёнкой. Доктор достаёт шприц с острой иглой, чтобы вколоть обезболивающее. Хедвиг напрягается…

И доктор делает первый укол. Хедвиг кричит как полицейская сирена, из глаз брызжут слёзы. Мама и папа в отчаянии.

— Купим потом тебе конфет, — пищит мама и гладит Хедвиг по руке.

Доктор колет ещё раз. Хедвиг машет и бьёт ногами.

— Ну-ну, — сама чуть не плача, утешает её мама. — Осталось совсем чуть-чуть.

Доктор колет и колет, Хедвиг верещит и верещит. Наконец чувствительность пропадает. Нога теперь как будто превратилась в заварной крем.

Доктор вытирает пот со лба — таких диких пациентов у него ещё никогда не было.

— Ну вот, — говорит он, закатывая рукава. Это очень даже хорошо, что нога ничего не чувствует, потому что сейчас произойдёт кое-что похуже. Бородавки будут выжигать раскалённым железом!

Хедвиг не больно, в кабинете только слегка пахнет горелым. Примерно как пахнет у них в кухне, когда у мамы убегает мясное рагу.

Дело сделано, и наконец можно вздохнуть спокойно. Но не тут-то было! Оказывается, те-

перь на ногу надо наложить длиннющую повязку, на которую невозможно надеть обычный кроссовок. Из-за бинтов нога стала похожа на толстый белый ком. Однако мама ко всему подготовилась. Она заранее съездила к двоюродной сестре Хедвиг, которая старше её, и взяла на время пару лоферов.

Лоферы — это полный ужас. Это такие туфли, похожие на башмачки принца. Кожаные, на плоской подошве, с кисточками, которые подпрыгивают при ходьбе. Хедвиг готова умереть на месте. Лофер в сто миллионов раз хуже, чем клоунская тапка. Когда они идут к машине, кисточки клацают: «Дунс, клик, дунс, клик, дунс, клик». На одной ноге надет кроссовок, на другой — уродский лофер.

По дороге они останавливаются купить конфет. Но Хедвиг даже не чувствует их вкуса. Она думает только о своей жуткой забинтованной ноге в башмачке принца.

Однако через несколько дней повязку снимают, а лоферы возвращают кузине. Скоро можно снова ехать в бассейн.

Довольная Хедвиг едет на автобусе в город. В пакете с плавательными принадлежностями лежат только купальник и полотенце с Гарфилдом, и никакой клоунской тапки.

После разминки все должны снова попробовать сдать нормативы и получить значок. Хедвиг проплывает десять метров, немного плещется и неподвижно лежит на спине.

Ну всё, теперь пора. Тренерша бросает игрушку.

— Давай! — подбадривает она Хедвиг. — Ныряй!

Хедвиг ныряет. Она, как выдра, колотит ногами по воде и вовсю гребёт руками. Она тянется ко дну и… нащупывает игрушку! Хедвиг выныривает на поверхность, разбрызгивая фонтаны воды.

— Достала!

Тренерша подбоченивается.

— Ха-ха! — кудахчет она. — Ведь это же ерунда, правда?

Хедвиг скачет, и скачет, и скачет. «Серебряная лягушка» её!

Весна лишь немного показала себя, и дальше всё завертелось. Вот среди старых листьев под сиренью показались голубые печёночницы. Земля под ногами шевелится и жужжит от сонной живности. В одно мгновение ока мамины клумбы пожелтели. Это распустились нарциссы. А значит, скоро Пасха.

Несколько дней подряд Хедвиг беспрерывно рисует. Петушков, куриц, зайцев, цыплят и разноцветные яйца. Сегодня Чистый четверг — день пасхальных ведьм.

В мамином шкафу Хедвиг находит смешную одежду — юбку с карманом и старую вязаную кофту. Потом Хедвиг заворачивает в кухню за кофейником. Потом складывает все свои ри-

сунки и пасхальные письма. Разукрасив щёки красной помадой, она выходит из дома. Вперёд, за конфетами!

На дороге сидит кошка Гавана и моргает на солнечную лужицу.

— Пошли со мной! — зовёт её Хедвиг. Из Гаваны получилась бы идеальная кошечка для ведьмы. Она могла бы сидеть у Хедвиг на плече и шипеть.

Но Гавана убегает — она предпочитает шипеть на овец. Гавана не любит конфеты. А у Хедвиг уже слюнки текут.

В кармане юбки лежат письма. Двадцать штук. Хедвиг щурясь глядит на дом, где живёт Альф. Перед дверью припаркован экскаватор. Значит, хозяин дома. Хедвиг припускает со всех ног, насколько это возможно в резиновых сапогах, и вот она на месте.

У Альфа коричневые волосы и большой нос. Он удивлён, увидев Хедвиг с пасхальным письмом в руке.

— Ой, надо же, какая прекрасная юная леди! — восхищается он и разворачивает письмо. —

А какой замечательный рисунок!

Хедвиг улыбается и ждёт. Альф пытается улыбнуться в ответ.

— Подумать только, — бормочет он, почёсывая затылок. — Я ведь и забыл, что сегодня Чистый четверг. У меня совсем нет ничего вкусненького… — Альф боязливо поглядывает на Хедвиг.