Хаски и его учитель белый кот. Том III

Кроме того, его жизнь не имела никакого отношения к другому миру. Даже если заставить себя уйти туда, он понятия не имел, как найти там свое место.

Вздохнув, Сюэ Мэн потер свой пульсирующий от прилива крови затылок, а потом неожиданно растянул рот в ухмылке.

С возрастом время от времени у него вдруг начинала кружиться голова, мир темнел и все плыло перед глазами. Однако были в этом и свои преимущества: например, во время таких приступов, он мог увидеть тень Сюэ Чжэнъюна и легкую улыбку госпожи Ван.

А еще в такие моменты он часто видел трех мальчишек из его беззаботной юности, которые, окружив уважаемого бессмертного в белых одеждах, весело галдели:

— Учитель, Учитель.

Все эти вещи принадлежали лишь ему, и никто не мог их отнять.

— Поминая старых друзей, теперь и сам неприкаянная душа… — в его голосе больше не было ни капли сомнений, казалось, он просто приветствует старого друга. Прежде чем кто-то успел среагировать, Сюэ Мэн прошел сквозь большую трещину в барьере Сюань-У и отдался на волю бушующих волн.

Его тело принадлежало этому миру, и пусть он будет разбит вдребезги и рассеян по ветру, он чувствовал, что должен вернуться.

Он не испытал особых страданий, на самом деле это больше походило на то, что чувствуешь, когда упившись в усмерть, проваливаешься в глубокий сон.

В мире прожить бы тот век, что отмерили мне Небеса.

С милыми сердцу людьми вновь хмельную чашу деля!

Он был полностью удовлетворен и даже счастлив. Он, Сюэ Цзымин, более десяти лет стойко переносил лишения и тяжело трудился и вот наконец закончил все дела и освободился.

Повисла мертвая тишина. За Вратами Жизни и Смерти все ученики Пика Сышэн в скорбном молчании опустились на колени. В этот момент люди из Дворца Тасюэ, казалось, что-то поняли и, переменившись в лице, уставились на братьев Мэй.

— Старшие братья-наставники! Идите сюда, не оставайтесь там…

— Скорее возвращайтесь… вы же вернетесь…

— Ох, ну конечно не вернемся, и я не вернусь, — ярко улыбнувшись, младший из Мэй Ханьсюэ помахал им рукой из-за барьера. — И одного Мэй Ханьсюэ достаточно чтобы причинить вред половине красавиц мира совершенствования. Если в вашем мире нас будет двое, разве мы не посеем хаос? Ради благополучия прекрасной половины вашего мира мне лучше уйти. Еще увидимся[309.6].

Стоя рядом с младшим братом, старший Мэй Ханьсюэ бросил долгий взгляд на простирающиеся за Вратами заснеженные просторы Куньлунь и возвышающуюся над миром священную гору Шэншань, а потом по всем правилам вежливо склонился перед давно уже умершей в его мире главой Минъюэ Лоу:

— Личный ученик Мэй Ханьсюэ сегодня прощается с наставником.

Хотя на первый взгляд речи этих двух человек звучали легко и непринужденно, но все, кто их знал, понимали: в сердце своем они уже все твердо решили.

Минъюэ Лоу лишь закрыла глаза, и тихий вздох ее унес ветер.

Какое-то время братья Мэй помогали поддерживать магический барьер Сюань-У. Когда они убедились, что последний из стоявших в защите заклинателей протиснулся в щель Врат Жизни и Смерти, младший брат широко улыбнулся, а старший чуть кивнул головой. Ответственная задача, что так долго тяжелой ношей лежала на их плечах, была почти выполнена. В этой жизни они смогли отплатить за доброту, смогли заслужить любовь, оправдать доверие друзей и не обмануть ожидания мира людей. Стоя перед клокочущей стеной воды, эти двое почувствовали облегчение и, закрыв глаза, погрузились в морскую пучину… Когда огромная волна схлынула, их силуэты исчезли без следа, подобно упавшим в воду лепесткам сливы…

К этому моменту люди либо отступили за границу Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти, либо навеки вернулись в вечное безмолвие безбрежного синего моря.

И тут струны гуциня внезапно смолкли.

Когда Чу Ваньнин поднял взгляд, Цзюгэ обратился золотым светом и вернулся в его плоть и кровь. Его белая одежда затрепетала на злом ветру, когда среди бескрайних снегов Куньлунь он поднялся и повернулся спиной к толпе людей.

Какое-то время никто не мог понять, что он собирается делать.

— Осталась лишь небольшая брешь, — чуть повернув голову, сказал Чу Ваньнин. Усилившийся ветер подхватил широкие рукава его одежд и растрепавшиеся черные волосы. — После того, как я уйду, закройте ее, и покой этого мира будет сохранен.

— …

Повисла мертвая тишина. Потом, видимо, до людей дошел смысл его слов и они начали громко кричать:

— Уважаемый наставник!

— Наставник Чу!

От ужаса у Сюэ Мэна волосы встали дыбом. Спотыкаясь, он бросился к нему по снегам Куньлунь:

— Учитель! Учитель!!!

Но заснеженная дорога была слишком скользкой, а он так спешил, что поскользнулся и упал. Черные влажные глаза, похожие на глаза загнанного зверька, со страхом и болью уставились на Чу Ваньнина.

— Учитель…

Услышав его голос, Чу Ваньнин обернулся и издали взглянул на него.

— Прости меня, — в конце концов сказал Чу Ваньнин.

«За что простить?»

Зрачки Сюэ Мэна сузились от ужаса. Казалось, ему в темечко вонзилось сверло и в образовавшуюся дыру кто-то насыпал снег и ледяную крошку прямо в его мозг.