Хаски и его учитель белый кот. Том III

— Пик Сышэн прогнил до основания, а у его главы волчье сердце! За эти годы они накрыли своей сетью все земли Сычуани, вынуждая простой народ жертвовать своих непорочных детей для изготовления шашек Вэйци Чжэньлун… Это все свидетели их преступлений. Что еще тут выяснять?!

Сюэ Чжэнъюн тут же вскочил на ноги, в глазах его сверкнуло яростное пламя, кровь поднялась к горлу:

— Какая чушь!

— Чушь или нет, решать не вам и не мне. Сам у них спроси.

Эти несколько десятков крестьян были похожи на стайку напуганных уток[283.2], которые боязливо сбились в кучку и, съежившись, смотрели в пол, не осмеливаясь и рта раскрыть.

Остроглазый Сюэ Мэн тут же выхватил из этой кучки знакомое лицо и ошеломленно спросил:

— Староста Лю?

Деревенский староста по фамилии Лю вздрогнул, и, покосившись на него, тут же отвел взгляд, напоминая скользкую рыбу, пытающуюся скрыться в мутной воде.

— Зачем ты пришел? — Сюэ Мэн до сих пор не мог прийти в себя и не сразу понял, что к чему. Его простодушный вопрос в такой момент был настолько наивным, что прозвучал даже немного жалко.

— Мы… — староста Лю тяжело сглотнул. Он уставился на пол, его худые пальцы теребили полы одежды, а ноги тряслись.

Человек Цитадели Тяньинь сурово напомнил:

— Говори правду. Если солжешь, всегда придерживающаяся принципов справедливости Цитадель Тяньинь тебе этого не спустит.

Староста Лю вздрогнул, вдруг бухнулся на колени и, ударившись лбом о землю, отвесил земной поклон:

— Я… мы… я скажу! Все эти годы Пик Сышэн скрывал зло под личиной защитников праведного пути и борцов с нечистью. Они говорят, что не брали с нас ни медяка, а на самом деле вынуждали наши деревни отдавать им невинных мальчиков и девочек…

Сюэ Чжэнъюн пришел в ярость и, стукнув по столу, крикнул:

— Вздор!

Однако голос человека из Цитадели Тяньинь был громче, чем голос Сюэ Чжэнъюна:

— Продолжай. Для чего они хотели получить этих невинных детей?

— Я… я не знаю, — на лбу старосты проступили капли пота, он тяжело сглотнул и его ссутуленные плечи затряслись. — Говорили, что их забрали на гору, чтобы практиковаться в совершенствовании, но после их больше никто не видел. Малыш Хуцзы, малыш Шитоу… эти дети так больше и не вернулись.

Повернувшись к ученикам Пика Сышэн, человек из Цитадели Тяньинь спросил:

— Есть ли среди вас дети, упомянутые старостой?

— …

Естественно, их не было.

От подобного несправедливого обвинения кровь Сюэ Мэна вскипела. Малыш Хуцзы, малыш Шитоу… когда во время обрушившегося на ту маленькую деревушку бедствия он пришел им на помощь, эти дети уже были похоронены в брюхе демона.

— Лжешь! — грудь Сюэ Мэна обожгло пламя ярости, в горле стоял мерзкий сладковатый привкус подступившей крови. — После того, как отплатил за добро черной неблагодарностью, твоя совесть позволит тебе жить спокойно?!

Выражение лица старосты Лю стало еще более подавленным, слезы ручьем текли из его глаз. Непонятно, как Цитадель Тяньинь вынудила его пойти на это, но он продолжил упрямо твердить:

— Пик Сышэн — злая школа... На людях они делают одно… а за спиной другое… Нет числа чудовищным злодеяниям и ужасным вещам, что они творили на землях Сычуани…

Громко рыдая и обливаясь слезами, он все же не осмеливался ни на кого смотреть и, не поднимая головы от земли, провыл:

— Пик Сышэн запугал все Нижнее Царство!

Толпа возмущенно загалдела.

В обычной ситуации речам этих простолюдинов не поверил бы ни один уважающий себя заклинатель, но большинство из них пришло сюда именно для того, чтобы настоять на роспуске Пика Сышэн. Для себя они давно уже вынесли решение по этому делу, поэтому, получив необходимое свидетельство очевидца, тут же безоговорочно приняли его на веру и яростно обрушились на «виновного».

— А я сразу сказал, что никто не будет делать что-то хорошее просто так!

— Сюэ Чжэнъюн, что еще ты можешь сказать в свое оправдание?

Сюэ Чжэнъюн и Сюэ Мэн, все ученики и старейшины Пика Сышэн ошеломленно замерли.

До этого момента, даже когда множество школ Верхнего Царства единым фронтом выступили против них, они могли злиться, размахивать руками и кричать о несправедливых обвинениях, но теперь против них неожиданно оказались несколько старост деревень Нижнего Царства и несколько десятков простолюдинов… Это были те самые люди, которые когда-то приносили куриные яйца и пшеничную муку, со слезами на глазах благодаря бессмертных господ за помощь и спасение их жизни. Те самые люди, которые говорили, что им очень стыдно, что они не могут отблагодарить своих благодетелей.

Хотя это были даже не люди, а несколько десятков горных волков. Своими руками они бесстыдно вонзили нож в беззаветно преданное сердце.

Боль и холод, сковавшие сердца людей с Пика Сышэн, были беспредельны. Тела заледенели, словно они окунулись в ледяную полынью.

Между тем, эти «свидетели» по одному выходили вперед: первый еще стыдился, второй уже лишь едва заметно дрожал, третий уже мог смотреть людям в глаза, четвертый говорил, расправив плечи и не стесняясь, а пятый начал приукрашать свою ложь... Люди похожи на стаю диких гусей: впереди летит вожак, а за ним покорно следует вся стая.