Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

Этот молодой мужчина так сильно нервничал, что не мог не вызывать сочувствие напополам с умилением.

Осипшим от волнения голосом Мо Жань, наконец, нашел в себе силы спросить:

— Пойдем в ближайшую гостиницу, ладно? Давай, прямо сейчас?

Автору есть, что сказать:

Пес [смердячий]: перечитывая последнюю фразу, я почему-то чувствую себя как студент, который обманом заманил своего парня в гостиничный номер, чтобы, как последняя скотина, воспользоваться им…

[Визуал к главе 187]

Глава 188. Учитель, я на самом деле очень люблю тебя 18+

Предупреждение: 18+ глава содержит детальное описание секса между мужчинами, в том числе при сомнительном согласии одного из партнеров.

Сердце Чу Ваньнина вдруг тревожно сжалось.

Что еще за «дождь слишком сильный»!? Для чего эти игры с «холодно-жарко»? Очевидно же, что они могут вернуться! Так нет, зачем-то нужно было придумывать такие несуразные причины, лишь бы затащить его в гостиницу.

Как бы туго Чу Ваньнин ни соображал, он прекрасно осознавал, к чему все идет.

Сейчас Мо Жань держал его за руку и мог узнать, о чем он думает по биению пульса.

Если, просто покачав головой, он выразит отказ, Мо Жань не станет его принуждать, но если ответит «да», значит согласится с ним…

С ним... что?

Чу Ваньнин не знал, а если и догадывался, то решительно не хотел думать об этом.

Он только чувствовал, как пылает его лицо, и этот жар не мог погасить даже самый сильный ливень.

Он сильно нервничал, не зная, что ответить, поэтому еще крепче вцепился в узкое горлышко винного кувшина и, запрокинув голову, попытался сделать глоток. К его разочарованию, внутри было почти пусто, и лишь несколько холодных капель «Белых цветов груши» смочили его пересохшее горло. Чу Ваньнин сглотнул и опустил голову. На контрасте с красной лентой на бутылочном горлышке его судорожно сжавшиеся пальцы казались еще более тонкими и белыми.

Он не произнес ни слова, но атмосфера почему-то стала еще более неловкой.

Мо Жань был не из тех людей, кто злоупотребляет алкоголем, но увидев, как Чу Ваньнин, запрокинув голову, жадно пьет вино, он внезапно спросил:

— Там есть еще?

— Больше нет.

— Ты такой нетерпеливый[188.1]. И пьешь так же быстро, — с этими словами Мо Жань склонил голову и нежно поцеловал его губы. — Тогда я... могу попробовать его только так.

У «Белых цветов груши» был сладкий вкус с легким ароматом цветов османтуса.

В прошлой жизни Чу Ваньнин умер, когда Мо Жаню исполнилось тридцать. Той ночью он пил вино на крыше до тех пор, пока от вкуса не осталось лишь чувство горечи.

В дальнейшем, после своего перерождения, Мо Жань не хотел лишний раз прикасаться к вину.

Слишком уж горько.

Он осторожно поцеловал Чу Ваньнина. Сначала просто на миг слегка коснулся его прохладных губ своими, прежде чем снова нежно и очень бережно приникнуть к нему.

Шум дождя и мир вокруг — все растаяло и исчезло.

Перед галереей никого не было, а дождевая завеса скрывала их от посторонних глаз надежнее самого плотного полога. Потеряв счет времени, они обнимали и целовали друг друга, сталкиваясь зубами и яростно сплетаясь влажными языками. За шумом крови в ушах и биением собственного сердца Чу Ваньнин давно уже не слышал грохота дождя, остервенело бьющегося о поперечную балку и каменную брусчатку мостовой.

В отличие от холодных капель, дыхание Мо Жаня на его коже обжигало. Не переставая осыпать поцелуями его лицо, он неспешно переместился от губ к переносице, после чего, уделив внимание глазам и бровям, скользнул губами по виску и добрался до уха. Когда наглый влажный язык лизнул ушную раковину, тело Чу Ваньнина напряглось. Его охватило такое сильное волнение, что только до боли сжав пальцы в кулак, ему удалось сдержать рвущиеся из горла стоны.

Он пытался не дать Мо Жаню окончательно переплестись с ним шеями[188.2], но тот уже прихватил губами мочку и начал вылизывать крошечную родинку за его ухом…

Чувствуя, как Чу Ваньнин слегка дрожит в его руках, Мо Жань обнял его еще крепче, вдавив в себя так, словно хотел втереть в собственное тело, навечно сделав частью своей плоти и крови.

Севшим голосом он хрипло прошептал на ухо Чу Ваньнину:

— Учитель…

Несмотря на почтительное обращение, мятежные руки Мо Жаня в этот момент продолжали настойчиво ласкать тело Чу Ваньнина. Казалось, его страсть, слишком долго бурлившая в наглухо закрытом котле, только и ждала, когда он приоткроет крышку. Огонь неудовлетворенного желания, бушующий внутри этого молодого тела, словно кипящая вода, стремился вырваться наружу облаком пара, однако в костер под его котлом летели все новые дрова, только распаляя его еще больше.

Это бесконечное томление стало настоящей мукой для них обоих.