— Беглецы из Пагоды Цзиньгу, — Сюэ Мэн вздохнул, — хотя мы уже многих поймали и заперли в нашу пагоду Тунтянь, но она все же не такая вместительная, как та, что была в ордене Жуфэн, да и вмурованные в ее основание духовные камни и амулеты недостаточно сильны, чтобы удерживать такое количество нечисти, так что, боюсь, однажды она просто не выдержит и рухнет.
— В следующий раз, когда сюда снова наведается Ли Усинь, надо попросить, чтобы он забрал часть пойманных нами демонов в Пагоду Шэнлин[187.2] Усадьбы Битань, — предложил Сюэ Чжэнъюн.
Сюэ Мэн улыбнулся:
— А это отличная идея.
Сюэ Чжэнъюн продолжил:
— И с Гуюэе тоже можно поделиться. Я слышал их Пагода Чжайсин[187.3] даже выше и мощнее, чем та, что была в Духовной школе Жуфэн...
Но на этот раз Сюэ Мэн и не думал соглашаться. Черные как смоль брови сошлись над переносицей, а голос вскипел от гнева:
— Нет!
— Но почему?
— Бесит меня этот пес Цзян! Отвратительный тип! Скорее Пагода Тунтянь лопнет, чем я отдам ему хотя бы одного демона, пойманного нашим орденом!
Чу Ваньнин покачал головой и, не желая больше слушать крики отца и сына, просто развернулся и ушел, не прощаясь.
Вернувшись в Павильон Алого Лотоса, он лег вздремнуть и в тот вечер снова спал очень хорошо без странных снов и видений. К тому времени, когда он снова открыл глаза, заходящее солнце залило небеса алым как кровь сиянием, и сумерки, как наступающий прилив, постепенно затягивали тьмой пылающий небосвод. Когда он встал с кровати, кровавый отпечаток заката превратился в тонкий росчерк на линии горизонта.
В этот час в Зале Мэнпо вряд ли осталось хоть что-то съестное, а он все же немного проголодался. Приведя в порядок одежду и волосы, Чу Ваньнин вышел из надводного павильона, собираясь прогуляться до Учана, чтобы там перекусить.
По счастливому совпадению, на выходе он встретил Мо Жаня, который вернулся с охоты за нечистью и как раз шел по лестнице, направляясь к Павильону Алого Лотоса.
Увидев его, Мо Жань широко улыбнулся:
— Учитель, дядя сказал, что ты, наверное, уже выспался, и я как раз шел разбудить тебя.
— У тебя какое-то дело?
— Нет, — ответил Мо Жань, — я просто хотел встретиться с тобой и немного прогуляться.
Он такого совпадения на сердце у Чу Ваньнина сразу потеплело. Как же приятно, что они так хорошо чувствуют и понимают друг друга. Одна эта мысль развеяла его тревоги лучше тысячи слов.
— Куда мы пойдем?
Одновременно сказали они.
Чу Ваньнин так же, как и Мо Жань на несколько секунд замер в растерянности, прежде чем решился предложить:
— Куда скажешь.
И опять они произнесли это вместе.
Покраснев от смущения, под прикрытием длинных рукавов Чу Ваньнин крепко сжал пальцы в кулаки. Хотя глаза его горели, а ладони вспотели, он тут же нацепил на лицо маску спокойствия и невозмутимо взглянул на своего ученика.
Наблюдавший за ним Мо Жань не мог сдержать понимающей улыбки:
— Везде хорошо.
На самом деле сейчас Чу Ваньнина переполняли эмоции, но по старой привычке он во что бы то ни стало старался сохранять холодное выражение лица, и его тихое счастье было похоже на чуть тронутые розовой дымкой белые цветы яблони.
— Тогда пошли в город, — сказал он, — там на месте осмотримся и где-нибудь перекусим.
Чу Ваньнин даже не спросил, как Мо Жань управился с демоном, впрочем, это было и не нужно, ведь теперь они понимали друг друга без слов. Еще у двери Павильона, стоило ему разглядеть слабо мерцающий в сумерках золотой узор на одежде Мо Жаня, он понял, что все прошло удачно, и вопросы отпали сами собой.
Они вместе вошли в город Учан.
За последние годы он разросся и расцвел. Раньше здесь было всего три продольные улицы, связанные тремя переулками, сейчас же улиц стало пять, а переулков шесть.
— Когда я впервые пришел на Пик Сышэн, в этом городе все двери закрывались еще до наступления темноты, дворы были усыпаны пеплом от сгоревших благовоний, на входе висели отражающие зло зеркала, а под карнизами — колокольчики для успокоения неупокоенных душ, — Чу Ваньнин смотрел на поток людей, который не иссякал, несмотря на то, что давно сгустились сумерки и зажглись фонари, — от тех времен у этого города осталось разве что название, а все остальное изменилось до неузнаваемости.
Мо Жань с улыбкой сказал:
— Теперь, с Пиком Сышэн под боком, здесь будет все лучше и лучше.
Они неспешно шли по главной улице, не так давно заново вымощенной серо-голубым известняком. Несмотря на поздний час, на их пути было множество лавок, торгующих сахарными леденцами в виде марионеток для театра теней и засахаренными фруктами на палочке. Тут же на открытом воздухе готовили горячие закуски и суп гудон. Яркое многоцветье и гул толпы создавали особую атмосферу праздника, которую дополняли развешанные рядами бумажные фонари.
Заприметив забегаловку, в которой он с Сюэ Мэном и Ся Сыни когда-то ел гудон, Мо Жань со смехом потянул Чу Ваньнина за собой:
— Учитель, давай тут поедим. Здесь даже есть твое любимое соевое молоко.