Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

— … — Чу Ваньнин не понимал, что в этом такого интересного... Приведите сюда Сюэ Мэна, и он устроит вам огненное шоу безо всяких приспособлений.

Окончательно потеряв интерес к представлению, он вдруг заметил совсем рядом улыбающегося Мо Жаня. Чтобы все отлично видеть такому высокому мужчине не нужно было вытягивать шею или, расталкивая людей, пробираться поближе к сцене. Огненная вспышка высветила красивое лицо, игривые ямочки на щеках, похожие на наполненные сладостью глубокие озера, и бездонные темные очи, в глубине которых за кротостью и нежностью, казалось, загадочно мерцали до поры сокрытые тайные надежды.

Словно почувствовав взгляд Чу Ваньнина, Мо Жань повернул голову и улыбнулся ему еще ярче. Теперь в этих влажных черных глазах он видел лишь собственное отражение.

— Когда я был маленьким, то часто бегал смотреть на уличные представления, но меня каждый раз прогонял управляющий, поэтому я так и не смог досмотреть этот спектакль до конца, — мягко и непринужденно пояснил Мо Жань. — Сегодня я впервые увидел всю постановку. Учитель, тебе понравилось?

— …

Чу Ваньнин посмотрел в его восторженно сияющие глаза и в итоге сказал:

— Ну, неплохо.

Улыбка Мо Жаня расцвела как яркий огненный цветок во мраке ночи. Внезапно со сцены послышалось тихое пение. Занавес опустился и, когда поднялся вновь, перед зрителями предстала новая героиня с густо подведенными черной тушью бровями, в одежде, украшенной множеством синих перьев. «Великий государь испустил дух. На кого в жизни теперь опереться его наложнице…»

— О, это же «Прощай, моя наложница», — Мо Жань с улыбкой посмотрел на Чу Ваньнина. — Пошли? Я, наконец, смог осуществить свою мечту досмотреть «Состязание в богатстве» и теперь можно возвращаться домой.

— Давай посмотрим еще немного.

— А?

— Эта постановка не такая уж и скучная, можно остаться и еще посмотреть.

Приятно удивленный Мо Жань приподнял брови, а затем одарил его сияющей улыбкой:

— Ладно.

«Прощание», «Храм Цзиньшань», «Расследование о двух гвоздях», «Сожаления об убийстве в башне»[184.8]….

Одна ария сменяла другую, но, несмотря на поздний час, никто не расходился, даже наоборот, с наступлением ночи люди становились все более восторженными и воодушевленными.

Они продолжили смотреть представление, и люди вокруг совсем не уставали, а только все больше приходили в восторг.

Следом за Наложницей на сцене появился Мудрец, декламирующий:

— Доброе слово греет три зимы, злая речь ранит, как холод в июне…

Когда очередь дошла до ожесточенной схватки, в которой Сун Цзян[184.9] убивает Бао Ци[184.9], одобрительные возгласы и аплодисменты заглушили даже пение актеров на сцене. Охваченные весельем деревенские жители громко орали и хохотали, толкались и хлопали Чу Ваньнина по плечу. Как назло, он сам отрезал себе все пути к отступлению и от собственной беспомощности его накрыло очередным приступом гнева. Именно в этот сложный момент пара теплых рук легла на его плечи.

Оглянувшись, он встретился глазами с Мо Жанем. Чу Ваньнин и не заметил, когда тот оказался позади него. Широко улыбнувшись, Мо Жань притянул его к себе за талию и заслонил своим большим телом от раздражающих его людей.

На какое-то время громкий смех, крики, звон медных тарелок и бой барабанов стали очень далекими. От взгляда на Мо Жаня у него запылали уши, и Чу Ваньнин поспешно отвернулся, не желая больше пялиться на него.

Атмосфера за его спиной накалилась до предела. Обжигающее дыхание опалило шею, сильная грудь плотно прижалась к нему сзади, длинные сильные пальцы крепко сжали плечи. Барабаны били все быстрее, возвещая начало нового огненного шоу. Взгляды всех зрителей сейчас были прикованы к сцене. Люди кричали, свистели и хлопали в ладоши.

Чтобы не выказать своего волнения, Чу Ваньнин через силу хотел поаплодировать вместе со всеми. Но прежде чем успел поднять руки, он ощутил, что Мо Жань придвинулся к нему еще плотнее, буквально накрыв его своим телом. Возможно, он надеялся, что в этой толчее этого никто не заметит, или дело было в том, что толпа наседала слишком сильно, толкая его к сцене, а может, ему просто захотелось стать ближе к любимому человеку и, соединившись с ним плотью и кровью в единое целое, разделить этот момент всеобщего душевного подъема и безудержного веселья.

Какой бы ни была причина, Мо Жань опустил взгляд и уверенно заключил его в кольцо рук, после чего склонил голову и в тот миг, когда сцену осветил очередной сноп огня, поцеловал Чу Ваньнина в ухо.

Яркое пламя выхватило из темноты ярко разрисованное лицо актера и полностью захватило сердца и умы зрителей.

— Спасибо, что остался со мной, — нежно и чуть хрипло прошептал Мо Жань на ухо Чу Ваньнину, — я знаю, что на самом деле тебе это не нравится.

— ...Не надо надумывать, мне все нравится.

Мо Жань негромко рассмеялся и, закрыв эту тему, обнял еще крепче, уперевшись подбородком в изгиб его шеи.

Когда огонь снова вспыхнул в ночи, Чу Ваньнину вдруг захотелось спросить его об одной вещи. Он открыл рот и...

— Мо Жань, почему ты?..

— Ха-ха-ха! Здорово!