Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

Какое-то время оба молчали. Пойманный на месте преступления Мо Жань ошеломленно замер, а только что очнувшийся от сна Чу Ваньнин был растерян и напуган. Широко открытые глаза феникса встретились с пылающим взглядом Мо Жаня.

Наконец, сбросив оцепенение, Чу Ваньнин строго спросил:

— Что ты делаешь?

Выражение, которое он видел на лице этого внушающего трепет молодого мужчины сложно было описать словами. Когда тот начал медленно наклоняться и низко навис над ним, от испуга Чу Ваньнин забыл как двигаться и дышать.

— Ты…

Тело Мо Жаня склонялось все ниже и ближе…

Сердце билось все громче и быстрее... Бам-бам-бам.

Пшшш…

Стоявшая в изголовье кровати оплывшая свеча зашипела, и слабый свет померк, после чего напряжение между ними только усилилось, а атмосфера стала еще более неоднозначной.

Мо Жань еще немного наклонился и задернул плотный полог, затем выпрямился и пересел на край кровати.

Опустив голову, он исподлобья посмотрел на лежащего в кровати Чу Ваньнина, после чего низким и ровным голосом произнес:

— Я видел, что Учитель крепко уснул, и хотел задернуть полог, но не подумал, что могу разбудить вас.

Чу Ваньнин не издал ни звука. Используя подушку для опоры, он чуть наклонил голову и посмотрел на него.

Висящий на металлических кольцах темно-желтый полог тихо колыхался за спиной Мо Жаня. Пламя от горевшей на столе свечи, казалось размытым и отдаленным, словно она находилась за покрытым изморозью окном. Из-за полумрака красивое лицо сидевшего рядом молодого мужчины было почти не различить, и только черные глаза ярко блестели в темноте словно две падающие звезды.

Мо Жань вдруг позвал его:

— Учитель.

— А?

— Есть кое-что, о чем я хочу спросить вас.

— …

Похоже, под покровом темноты его ученик стал куда смелее.

Сердце Чу Ваньнина тревожно сжалось: неужели он хочет спросить о том парчовом мешочке?

На его спокойном как гладь пруда лице не отразилось ничего, но в груди поднялся девятый вал.

…Еще ведь не поздно притвориться спящим?

Но Мо Жань спросил:

— Где мне лечь спать?

Чу Ваньнин: — …

И пусть Мо Жань усердно трудился большую часть ночи, теперь ему нужно было принять тот факт, что в итоге придется довольствоваться подстилкой на полу…

— Хотя, кровать слишком маленькая, – на самом деле, он сразу же пожалел о своем вопросе. Учитывая то, что он был полон сил и желания, да еще и знал вкус тела Чу Ваньнина, ложиться вместе с ним было плохой идеей. Учителю лучше не знать, какой ужасной может быть его сорвавшаяся с поводка похоть. — Лучше уж посплю на полу.

— …У тебя есть, что постелить?

— Есть какая-то лежанка.

— Ты не замерзнешь?

— Нет, просто подложу побольше соломы.

Мо Жань тут же отправился за рисовой соломой и, вернувшись с целой охапкой, аккуратно разложил ее на полу. Окончательно проснувшийся Чу Ваньнин больше не хотел спать. Повернувшись на бок, он приподнял полог и тихо наблюдал, как молодой человек быстро и умело подготовил место для сна.

— …

— Спокойной ночи, Учитель, добрых снов.

Мо Жань, не раздеваясь, лег в свою импровизированную постель и укрылся тяжелым ватным одеялом. Черные глаза мягко и спокойно взглянули на лежащего в кровати Чу Ваньнина.

Чу Ваньнин прочистил горло:

— Кхм.

Глядя на Мо Жаня, который всем видом демонстрировал послушание, Чу Ваньнин внутренне облегченно выдохнул. Натянув на лицо привычное надменно-холодное выражение, он с показной небрежностью опустил полог и устроился поудобнее в своей постели.

Но вдруг Мо Жань опять поднял голову, а потом и сел.

— Что случилось?

— Нужно погасить свет.

Он встал и задул свечу.

Комната погрузилась в тишину. Терзаемые страхами и надеждами, учитель и ученик лежали каждый в своей кровати, наблюдая, как во мраке ночи тускло мерцают созданные ими бабочки и яблоневые цветы.

— Учитель.

— Что опять? Ты будешь спать или нет?

— Буду спать, — этой ночью тихий голос Мо Жаня был наполнен какой-то особенной кроткой нежностью. — Просто я вдруг понял, что мне нужно поговорить с вами кое о чем.

Чу Ваньнин сжал губы. Несмотря на то, что его испуг не был таким сильным как в первый раз, сердце забилось быстрее и в горле пересохло.

— Я тут подумал… Учитель, когда вы спите, всегда забиваетесь в самый угол. Не стоит так стеснять себя, ложитесь на середину кровати.

В низком, приятном слуху голосе чувствовалась едва заметная улыбка.

Чу Ваньнин поспешно отмахнулся:

— Я так привык.

— Почему?

— В моей комнате вечный беспорядок. Как-то я ворочался во сне, упал с кровати и поранился о валявшийся на полу напильник.

Выслушав его объяснение, Мо Жань долго не подавал голоса.

Не дождавшись ответа, Чу Ваньнин спросил сам:

— Что не так?

— Ничего, — ответил Мо Жань, но теперь его голос прозвучал гораздо ближе. Чу Ваньнин повернулся и сквозь полог в тусклом свете, который отбрасывали бабочки и цветы, разглядел, что тот подтаскивает свою подстилку ближе к его кровати.

Наконец, Мо Жань снова улегся и с улыбкой сказал:

— Пока я здесь, Учителю не о чем беспокоиться. Теперь вы точно не поранитесь, если упадете, — чуть помолчав, он добавил, — я буду здесь.

— …

После небольшой паузы Мо Жань услышал, как человек, лежащий на кровати, тихо фыркнул и пробормотал: