Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II

— У тебя такие твердые мышцы на руках, что если я свалюсь на тебя, вряд ли это будет лучше, чем упасть на напильник.

Мо Жань рассмеялся и ответил:

— У меня есть часть тела и пожестче, просто Учитель ее еще не видел.

Изначально он имел в виду свои грудные мышцы, но еще до того, как последнее слово слетело с его губ, он понял, насколько пошло[177.1] прозвучала эта фраза, оцепенел и тут же поспешил оправдаться:

— Я не это имел в виду.

Услышав первое предложение, смущенный Чу Ваньнин просто промолчал, но когда прозвучала вторая фраза, между ними словно разверзлась пропасть неловкости.

Конечно, он знал, что у Мо Жаня есть невероятно твердое и обжигающее орудие, более устрашающее, чем рукоять огромного меча созданного им механического воина. Даже если не вспоминать об этом злополучном рейтинге размеров заклинателей мира совершенствования, он и сам смог убедиться в этом, прочувствовав его мощь даже через одежду. Неудивительно, что это грандиозное орудие страсти внушало людям страх и трепет.

Взволнованный Чу Ваньнин строго сказал:

— Спи!

— …Да…

Но как тут заснешь?

Страсть и любовь, подобно расплавленной лаве, терзали и томили этих двух человек в надежде излиться, ласково облизывая трещины в их сердцах. В комнате стало так тихо, что они слышали не только каждое движение, но и слабый звук дыхания друг друга.

Заложив руки за подушку под головой, Мо Жань широко открытыми глазами следил за огненно-красными бабочками, порхающими по комнате. Одна из них спланировала вниз и села на полог, осветив его мягким алым светом.

В этой звенящей тишине Мо Жань вдруг кое-что вспомнил…

Человек, спасший его в кошмарной иллюзии Чжайсинь Лю на озере Цзиньчэн, шепнул ему кое-что на ухо.

В тот момент его сознание было затуманено, и он не был уверен, что эти слова не пригрезились ему. Но теперь, хорошо все обдумав, Мо Жань был готов поверить, что, скорее всего, тогда он не ослышался.

Возможно, это правда… и он слышал, как Чу Ваньнин тогда сказал: «Я тоже люблю тебя».

Сердце Мо Жаня билось все быстрее и быстрее. Пробившийся росток в его груди превратился в нежную веточку, на которой появились первые листья и бутоны. Подпитываемая его волчьим сердцем, щедро политая его порочными желаниями очень быстро эта веточка выросла в пышное дерево, закрывшее небеса.

В голове загудело, перед глазами мелькали цветные круги. Чем больше он об этом думал, тем больше чувствовал, что что-то тут не так…

«Я тоже люблю тебя».

Я тоже люблю тебя…

Если он в самом деле тогда просто ослышался, почему, после того как они очнулись от кошмара озера Цзиньчэн, Чу Ваньнин отказался признаться в том, что именно он спас его?

Но, что если он все же не ослышался?!

Если Чу Ваньнин и правда сказал тогда именно это…

Мо Жань резко сел. Он был так взволнован, что не смог сдержаться и хрипло позвал:

— Учитель!

— …

Несмотря на то, что человек за пологом даже не шевельнулся, Мо Жань все же продолжил:

— Сегодня, когда стирал одежду, я нашел одну вещь. Это…

За пологом было тихо.

— Вы знаете, что это? — стоило ему произнести эти слова, и он сам испугался своей смелости. Надо же быть таким глупым, чтобы настолько бестактно спрашивать об этом Чу Ваньнина.

Но тот не отзывался.

Мо Жань помедлил в нерешительности. Не сводя с полога черных как смоль, влажных глаз, он снова позвал:

— Учитель, вы не спите?.. Вы слышите меня?..

На плетеной кровати, скрытой за плотным пологом, Чу Ваньнин не шевелился. Похоже, что он в самом деле уснул. Мо Жань долго не мог успокоиться и несколько раз протягивал руку, чтобы отодвинуть полог, но каждый раз замирал в нерешительности.

— Учитель, — одними губами сказал он и снова лег.

Очень тихо и ласково он прошептал:

— Позаботься обо мне.

Чу Ваньнин, естественно, проигнорировал его мольбу.

Он пришел в полное замешательство. Трезвый и ясный ум, которым он всегда так гордился, сейчас был словно в густом дыму. Он лежал на кровати, невидящим взглядом смотрел на спиральный орнамент на темном занавесе, и в его окаменевшем разуме медленно ворочалась одна мысль: «В конце концов, чего хочет Мо Жань?»

В процессе напряженного размышления на эту тему, в мозгу Чу Ваньнина рождались самые невероятные догадки, но он боялся и всячески избегал самого очевидного, казалось бы, предположения, что Мо Жань тоже любит его.

Он был похож на умирающего от голода человека, которому достался одуряюще вкусно пахнущий подрумяненный до хрустящей корочки мясной пирожок. Ему пришлось приложить много сил, чтобы добыть это лакомство, поэтому он был очень бережен и, обхватив его двумя руками, аккуратно съел тесто, но когда осталась лишь мясная начинка, он еще долго не мог решиться съесть и ее.

Чу Ваньнин прислушивался к ласковому и одновременно взволнованному бормотанию за занавесью.

Он тихонько подтянул одеяло до подбородка, потом прикрыл им всю нижнюю половину лица так, что снаружи осталась лишь пара ярко блестящих глаз, а в конечном итоге, спрятал и глаза, укрывшись с головой.

Конечно же он все слышал, но не знал, как ответить…

Сердце трепетало в груди, ладони вспотели.