Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I

— Как я могу принять твою помощь? Если Учитель нас поймает, то обязательно накажет обоих, — твердо сказал Мо Жань. — Уже поздно, возвращайся к себе и отдохни хорошенько. Утренние духовные практики никто не отменял.

Ши Мэй потянул его за руку и с улыбкой заговорщически прошептал:

— Да ладно, ничего не будет, он не узнает. Мы по-тихому…

Не успел он договорить, как услышал ледяной голос:

— «По-тихому» что?

Они и не заметили, когда Чу Ваньнин вышел из своей мастерской. От этого человека исходил смертельный холод. Казалось, на мечущие молнии раскосые глаза феникса опустилась снежная пелена. Похожий на ледяную статую в своих белых одеждах, Чу Ваньнин замер в дверях библиотеки и с каменным лицом уставился на них. Впрочем, стоило его взгляду упасть на их сплетенные руки, и он вдруг отвел глаза.

— Ши Минцзин, Мо Вэйюй, как посмотрю, вы очень смелые.

Лицо Ши Мэя вмиг стало белее снега. Он тут же резко отпустил руку Мо Жаня и голосом, который звучал не громче комариного писка, пробормотал:

— Учитель…

Почуяв, что дело принимает совсем скверный оборот, Мо Жань тоже поспешил склонить голову:

— Учитель.

Чу Ваньнин прошел в помещение и, не обращая внимания на Мо Жаня, посмотрел сверху вниз на стоящего на коленях Ши Мэя и холодно сказал:

— Павильон Алого Лотоса со всех сторон защищен магическим барьером. Ты правда думал, что можно войти без разрешения и я не замечу?

Испуганный Ши Мэй поспешил склониться до земли:

— Ученик признает свою ошибку.

Обеспокоенный Мо Жань поторопился вмешаться:

— Учитель, Ши Мэй пришел, только чтобы сделать мне перевязку, и собирался сразу же уйти. Пожалуйста, не ругайте его.

Взволнованный Ши Мэй также не собирался уступать:

— Учитель, младший брат Мо не имеет к этому никакого отношения. Это всецело моя вина. Ваш ученик готов понести заслуженное наказание.

— … — лицо Чу Ваньнина побледнело до оттенка нежной зелени.

Он и пары слов сказать не успел, а эти двое наперебой пытаются взять всю вину на себя, объединившись против него, словно он был их общим врагом или страшным бедствием, вроде мора или наводнения. Чу Ваньнин немного помолчал и, с трудом сдержав нервное подергивание бровью, холодно сказал:

— Какое впечатляющее единодушие и похвальное стремление помочь ближнему между моими учениками. Я тронут до глубины души! Похоже, в этой комнате есть только один злодей, и это я.

— Учитель… — пробормотал Мо Жань.

— …Не смей звать меня! — Чу Ваньнин раздраженно взмахнул широким рукавом, давая понять, что больше не желает говорить с ним. Мо Жань же не мог понять, что с ним опять не так. Из-за чего он так сильно разозлился? Единственное объяснение, которое пришло ему в голову: Чу Ваньнин ненавидел людей, которые слонялись без дела и из добрых чувств выгораживали друг друга. Похоже, любые проявления человеческой привязанности вызывали у него лишь глухое раздражение, словно соринка в глазу...

Какое-то время все трое молчали.

Внезапно Чу Ваньнин покачал головой и повернулся, собираясь уйти.

Ши Мэй поднял лицо и, растерянно взглянув на него покрасневшими в уголках глазами, пробормотал:

— Учитель?

— Уходи. Вернешься, когда перепишешь правила школы десять раз.

Ши Мэй опустил глаза и, помолчав немного, тихо сказал:

— …Да.

Мо Жань продолжал стоять на коленях на том же месте.

Ши Мэй встал, посмотрел на Мо Жаня и, чуть поколебавшись, снова опустился на колени, обратившись с мольбой к Чу Ваньнину:

— Учитель, раны младшего брата Мо только начали заживать. Простите мою дерзость, но я осмелюсь просить вас не слишком нагружать его тяжелой работой.

Чу Ваньнин не проронил ни слова, в одиночестве стоя в круге неровного света, отбрасываемого подвесным фонарем. Через какое-то время он вдруг чуть повернул голову, и в этот момент стало очевидно, что брови его сошлись, как два обнаженных меча, глаза пылают словно факелы, а голос звенит от еле сдерживаемого гнева:

— Хватит болтать без толку! Почему ты все еще здесь?!

Хотя Чу Ваньнин был невероятно хорош собой, его внешности всегда не хватало мягкости, а уж когда он злился, то и вовсе внушал ужас. Ши Мэй задрожал от страха и, опасаясь разгневать учителя и тем самым навлечь на Мо Жаня еще больше неприятностей, поспешно поклонился и сбежал.

В библиотеке остались только они вдвоем. Вздохнув про себя, Мо Жань самым почтительным тоном сказал:

— Учитель, ваш ученик признает свою вину и продолжит составлять опись книг.

Не поворачивая головы, Чу Ваньнин сказал:

— Если ты устал, иди домой.

Удивленный Мо Жань вскинул голову.

Чу Ваньнин холодно продолжил:

— Я не буду тебя задерживать.

С чего это он так расщедрился, что даже разрешил ему уйти? Здесь точно какой-то обман!

Быстро сориентировавшись в ситуации, Мо Жань поспешил сказать:

— Я не уйду.

Сделав паузу, Чу Ваньнин холодно усмехнулся:

— …Что ж, делай что хочешь.

После этих слов он взмахнул широкими рукавами, развернулся и ушел.

Мо Жань застыл в оцепенении… никакого обмана? Он-то был уверен, что Чу Ваньнин обязательно одарит его парочкой ударов своей ивовой лозы.

Закончив разбираться с книгами только к середине ночи, Мо Жань сладко зевнул и наконец покинул библиотеку.