Хаски и его учитель белый кот. Том 1

Внезапно ему стало страшно открыть глаза. Мо Жань испугался, что когда наступит утро, он опять увидит холодную пустую подушку и продуваемые сквозняками занавески во Дворце Ушань. Что вновь потеряв его, он будет идти по жизни в полном одиночестве.

Мо Вэйюй был уверен, что ненавидит Чу Ваньнина, но, сейчас, заключив его тело в крепкие объятия, он чувствовал, как в уголках его глаз собирается предательская влага. Он снова чувствовал то тепло, которое тридцатидвухлетний Тасянь-Цзюнь когда-то так отчаялся и безуспешно пытался вернуть.

— Ваньнин, не болей…

Эта фраза сама сорвалась с его губ. Пребывая на грани сна и яви, он снова был Мо Вэйюем из прошлого и гладил волосы спящего в его объятиях мужчины. Он так устал, что не понимал, что сказал и как его назвал. Эти слова вырвались помимо его воли, и он не придал им особого значения. Облегченно вздохнув, Мо Жань погрузился в глубокий сон.

На следующее утро ресницы Чу Ваньнина затрепетали, и он медленно начал приходить в себя. Жар, который изводил его всю ночь, отступил. Когда Чу Ваньнин неохотно открыл глаза, его сознание все еще было затуманено сном. Попытавшись встать, он неожиданно обнаружил, что в постели с ним лежит кто-то еще.

Мо... Мо Вэйюй?

Он был поражен, если не сказать больше. Побледнев, он напряг память, пытаясь вспомнить, что случилось прошлой ночью. К сожалению, его попытка подняться с кровати разбудила и Мо Жаня.

Молодой человек сладко зевнул. Приподняв порозовевшее после сна гладкое и нежное лицо, он прищурился от бившего в глаза утреннего солнца и, посмотрев на Чу Ваньнина, пробормотал:

— Ах… дай этому достопочтенному еще немного поспать… И раз уж ты уже проснулся, почему бы тебе не приготовить мне жидкую кашу с нежирным мясом и яйцом?

«Что за чушь он несет? Разговаривает во сне?»

Мысли Мо Жаня все еще путались. Когда он увидел, что Чу Ваньнин не спешит встать, чтобы приготовить ему завтрак, он не стал настаивать. Вместо этого лениво улыбнулся и, нежно погладив Чу Ваньнина по щеке, притянул его лицо ближе, чтобы привычно поцеловать его в губы.

— Если не хочешь вставать, не вставай. Этому достопочтенному только что приснился очень страшный сон. В нем… ах... неважно, не будем об этом, — вздохнув, он обнял застывшего в изумлении Чу Ваньнина и, ласково потеревшись подбородком о его макушку, пробормотал, — Чу Ваньнин, просто позволь мне пообнимать тебя вот так еще немного.

Автору есть что сказать:

Конфетки, конфетки, раздаю конфетки! Сладкие конфетки, которые вы все так ждали!

Что касается того, что Мо Жань назвал его «Ваньнин», то это вовсе не оговорка. Он действительно так называл своего учителя в прошлой жизни. Что касается того, почему он зовет его так интимно, пожалуйста, выслушайте меня... Эм, ведь еще неизвестно, сколько раз и насколько сильно он сломался!

Прицокивает языком и убегает.

Глава 33. Этот достопочтенный собирается найти оружие

Чу Ваньнин был настолько потрясен внезапным поцелуем, что слова Мо Жаня прошли мимо его сознания. Они звучали для него? как отдаленный шум капель дождя, стучащих по крыше.

Мо Жань пробормотал еще что-то и снова заснул. Чу Ваньнин хотел разбудить его. За окном порыв ветра сорвал лепестки с цветущей дикой яблони. Чу Ваньнин поднял руку, и один бледно-розовый лепесток мягко опустился на кончик носа Мо Жаня.

Юноша слегка потер нос, но он спал так сладко, что даже не проснулся. Рука Чу Ваньнина, занесенная для того, чтобы оттолкнуть его от себя, изменила направление. Он схватил лепесток и покрутил его между пальцами. Разглядывая этот лепесток, он погрузился в свои мысли, и постепенно воспоминания стали возвращаться к нему.

Он смутно припомнил, как вчера Мо Жань перевязывал ему раны и поил его лекарством. А потом всю ночь обнимал его, нежно гладил по волосам и спине и что-то шептал ему на ухо.

Чу Ваньнин был сбит с толку. Это должно быть сон, верно?

Кончики его ушей покраснели, став одним цветом с лепестком цветущей яблони, который он все еще держал в руке.

Брань застряла у него в горле. На самом деле, он... он ведь даже не знал, с чего начать разговор.

«Как ты оказался в моей постели?»

Это больше похоже на упреки девицы, совершившей непоправимое.

«Убирайся к черту, кто позволил тебе спать здесь!?»

А это уже больше похоже на обиженную жизнью женщину, которая тоже натворила дел.

«Как ты посмел поцеловать меня?!»

Если подумать, то это было всего лишь легкое прикосновение губ. По сравнению с тем, что произошло между ними в иллюзорном мире, это едва ли можно было назвать поцелуем. Подними он сейчас шум, это будет выглядеть так, будто ему действительно есть, чего стыдиться.

Старейшина Юйхэн в полной растерянности мог только отвернуться и зарыться лицом в простыни. Его тонкие пальцы в раздражении и смущении теребили уголок одеяла.

В конце концов, он решительно отодвинул от себя тело юноши, сел и оделся. Только вернув себе свой безукоризненный облик, он разбудил Мо Вэйюя.