Хаос с доставкой. Для профи

Он выпустил мой рукав – так внезапно, что я покачнулась. Его темные глаза горели ледяным огнем. Он резко втянул воздух через нос.

– Страх, – сердито проговорил он. – Опять страх. Чего ты боишься?

Я отступила еще на шаг.

– Я же не сделал тебе больно. Я никогда не делал тебе больно. – Он мотнул хвостом, шипы зацепились за пружину матраса и порвали ткань. – Что мне сделать, чтобы ты меня не боялась? Что я делаю не так?

Я вздрогнула, и у меня перехватило дыхание. Моя спина уперлась в стену.

– Это мне надо бояться! – прорычал он в досаде, отчего слова прозвучали грубовато. – Тебя так легко сломать. Я все время боюсь, что тебе будет больно. Я слежу за тобой, защищаю тебя, а тебе все равно больно. Я стараюсь как могу, но этого мало! Почему я так боюсь за payilas, которая считает, что я хочу сделать ей больно?

Прижавшись спиной к стене, я смотрела на него и не могла втянуть в легкие воздух. Эмоции бурлили во мне беспорядочным потоком, и я уже даже не пыталась в них разобраться. Я знала только, что сердце у меня колотится, голова кружится… а Зуилас только что сказал, что боится причинить мне боль.

Он отошел в другой конец комнаты, но тут же снова метнулся ко мне, оскалив зубы.

– Когда у тебя был инферно, ты не боялась. Я был твоим орудием. А теперь это не так, и я стал опасным.

Я оттолкнулась от стены.

– Нет! Дело не в этом!

Глаза у него снова сощурились.

– Теперь я боюсь, потому что… потому что… потому что ты такой сильный и можешь справиться со мной, а я не могу защититься магией, как payashē.

– Я не причиню тебе боли. Неужели ты не знаешь?

Я втянула в себя воздух.

– Когда ты… когда вы спаривались с payashē, ты ее боялся?

Он сжал зубы.

– Да.

– Ты для меня такой же, как payashē, Зуилас, – прошептала я. – Как же мне не бояться?

– Но эти payashē не хотели меня защищать. Им не было до меня дела.

Я замерла. Даже сердце перестало биться.

– А тебе до меня… есть дело?

– Я буду защищать тебя, а не причинять тебе боль. – Он быстро заморгал, будто силился подобрать нужные слова на иностранном языке, который ему пришлось учить слишком быстро. – Я хочу, чтобы ты всегда была в безопасности.

Мне понадобилась секунда, всего секунда, чтобы его тихие слова уложились в голове, – а потом тело само собой пришло в движение.

Я не тревожилась, не удивлялась, не сомневалась и не раздумывала без конца, как говорил обо мне Зуилас. Я преодолела разделявшее нас расстояние стремительными шагами и вскинула руки. Мои ладони потянулись к его лицу, пальцы сомкнулись у него на затылке. Я встала на цыпочки.

И прижалась губами к его губам.

Он застыл.

Я перестала тянуться на носках и опустилась на пол. Дыхание у меня перехватило, щеки горели. Но я не убирала рук и не опускала глаз.

– Вот так люди говорят друг другу, что им не все равно. И что они могут… могут захотеть… спариться, – слабым голосом договорила я.

Он уставился на меня, и у меня зачастил пульс: взгляд был внимательный, пристальный, почти вызывающий. Его руки обвили мою шею. Ладони были теплые, большие пальцы касались моих щек. Он наклонился ближе, и мы соприкоснулись кончиками носов.

Он прижался губами к моим губам.

У меня все внутри оборвалось. Зуилас выждал мгновение – не запаникую ли я, не оттолкну ли его. Вместо этого я сомкнула пальцы на его запястьях, снова встала на цыпочки и поцеловала его еще крепче – и он ответил тем же.

Когда его губы твердо вжались в мои, я приоткрыла рот. Он поймал зубами мою нижнюю губу, легонько прикусил, а затем наши губы сомкнулись.

От горячего прикосновения его языка у меня ослабели колени. Он целовал меня. Пробовал на вкус. Пульс у меня участился, жар разлился по всему телу. Я не чувствовала, что он толкает меня назад, пока не уткнулась спиной в стену. Я охнула – он отстранился, и губам сразу стало холодно без его губ.

Мои руки сами потянулись к нему. Я обхватила его голову и снова прижала его губы к своим.

Он резко выдохнул от удивления, а затем прижал меня к стене. Его пальцы запутались у меня в волосах, сжали мою голову. Его губы, язык, мимолетные касания клыков – все это вызывало во мне неукротимую бурю чувств.

В прошлый раз, когда мы целовались, он был нежным, осторожным, словно пробовал почву.

Теперь же он был активным, жадным, требовательным.

На этот раз его губы накрыли мой рот решительно – он властно брал то, что хотел, и каждая клеточка во мне готова была отдаться его рукам, его губам и тому огню, который он зажег во мне. Он прижал меня к стене, не оставив возможности отступить. Грубый звук вырвался из его груди, когда я еще сильнее запрокинула голову и его губы впились в мои.

– Твою мать!

Услышав громкое ругательство, Зуилас отпрянул от меня. Все еще не убирая рук из моих волос, оглянулся на дверь спальни.

На пороге стояла Амалия – в куртке, с белым, как мел, лицом. В тишине слышался рокот и лязг стиральной машины – этот шум и не позволил чуткому слуху Зуиласа уловить шаги Амалии.

– Зуилас! – Руки у Амалии были сжаты в кулаки и заметно дрожали. – Отойди от нее.

Он слегка подался назад, мотая хвостом из стороны в сторону.