Ханский ярлык

— Как?! — воскликнула пораженная Ксения Юрьевна.— Почему?

— Меня позвала Божия Матерь, я хочу послужить Христу.

Ефросинья не плакала, говорила отрешенно. Теперь заплакала княгиня, хорошо понимала она дочь и не смела перечить слову Божьей Матери.

Через два дня княжну Ефросинью Ярославну увезли в девичий монастырь, что стоял в излучине реки Тьмаки. Увозили на той самой коле, которую ладили для отправки ее в Переяславль на венчание.

Вскоре ее постригли в монахини под именем Елены. Для матери и брата она была потеряна навсегда.

2. ПЕРВОЕ СТОЛКНОВЕНИЕ

В Тверь приехали два новгородца — Данила Писарь и Беек. Кони их были стомлены неблизким переходом. Явились к Михаилу, едва выпив по ковшу воды.

— Михаил Ярославич, великий князь Дмитрий на тебя рать собрал,— сказал Данила.— Мы приехали предупредить тебя.

— Где он сейчас?

— Идет на Кашин с новгородцами.

— Почему именно на Кашин?

— Туда он велел привести полк ростовского князя Дмитрия Борисовича. А уж с ним идти на тебя.

Михаил взглянул на пестуна, стоявшего у окна.

— С чего это он вздумал на нас, Александр Маркович?

— Это его спросить надо. Может, еще Святослав в чем ему не угодил, на тебе взыскать хочет. А может, погрозить, чтоб не забывали, кто он есть.

Новгородцев пригласили за стол вместе с князем пообедать. Гостям Михаил велел подать хмельного меду в корчаге, сам пил сыту.

— Что вас подвигло меня предупредить? — спросил Михаил.— Не Дмитрий же вас послал.

— Нет. Дмитрий не знает, что мы к тебе отъехали. А подвигла нас благодарность за родителей наших,— сказал Беек,— Когда твой отец, князь Ярослав, княжил в Новгороде, он моего отца на вече защитил от клеветы. Отец, помирая, наказал мне, чтоб я при любых обстоятельствах всегда сторону Твери держал.

— А моему родителю Ярослав Ярославич пособил строиться после пожара, денег дал,— молвил Данила Писарь.— Такое не забывается, Михаил Ярославич, друг-то в беде познается. А ныне беда в твои ворота стучится. Вот мы и решили с Веском хоть предупредить тебя. Ты еще молод, а Дмитрий зубы на которах²⁵ съел. И Кашин для сбора он не случайно избрал, там близко его Переяславль, Ростов, Углич. Раз уговорил ростовского князя Дмитрия Борисовича, то надеется, что тот приведет и брата своего угличского князя Константина Борисовича.

. — Надо послать в Москву к князю Даниле,— посоветовал Александр Маркович.— Он при Святославе всегда нашу сторону держал.

— Езжай к нему сам, Александр Маркович, а? А я займусь дружиной.

— Хорошо.

Отпустив новгородцев, Михаил Ярославич стал срочно вооружать своих ратников. В кузницах с утра до вечера звенели наковальни, ковали оружие — наконечники для копий и стрел. Визжали точильные камни, изостривая мечи и сабли.

Перед выступлением в поход Ксения Юрьевна призвала к себе сына.

— Мишенька, постарайся все миром уладить. Бери пример со Святослава.

— Но не я ж начал-то, мама.

— Все равно. В прошлом годе из-за неурожая сколько людей перемерло. Что ж остальных-то на смерть посылать? Помирись с Дмитрием, не задирай его. Он старше, ты моложе, предложь мир ты.

— Но он не один, с ним еще князь ростовский Дмитрий Борисович.

— Вот и он много тебя старше. И ему кланяйся с миром, тем более что Кашин в его уделе, какой ему интерес, если, ратоборствуя, сожжете этот город.

Тверской полк остановился, не доходя до Кашина три поприща. Михаил Ярославич отправил вперед лазутчиков, велел ратникам разбивать лагерь. Княжий шатер ставил Сысой с помощью трех гридей.

Московский полк под началом князя Данилы Александровича подошел на следующий день. Увидев тверского князя, Данила не удержался от восклицания:

— Ба-а, кого я вижу! Давно ль под стол пешком ходил, и вот уж муж ныне.

Самолюбие юного князя было несколько уязвлено этим, но он вида не подал, отвечал в том же духе:

— Но и ты ж не молод, князь Данила. Был безус, безбород, а ныне...

— Да, брат,— согласился тот,— У меня уж два сына, Юрий да Иван, жду третьего.

— А если дочь? — усмехнулся Михаил.

— Ну что ж, пусть дочь. А ты-то когда на свадьбу пригласишь?

— Приглашу, Данила Александрович. Еще невесту найти надо.

— Этого товару вон у ростовского князя довольно.

— У Дмитрия Борисовича?

— Ну да.

— Надо сперва помириться.

— Оно бы неплохо,— вздохнул князь Данила.— Да братец Дмитрий, видно, зол ныне. От Андрея бегал как заяц, а на нас ныне выспаться хочет. Небось на Городец не пошел.

— Но он же с Андреем вроде помирился? Да и в Городце у Андрея татары еще есть.

— С Андреем-то помирился, надолго ли только... А на нас озлился, что его против Андрея не поддерживали ранее.

— И все-таки надо попробовать уговориться, Данила Александрович, чай, все мы христиане и одного корня дети.

— Ну что ж, давай будем пересылаться. У тебя есть кто надежный?

— Александр Маркович чем плох?

— Ну ладно, давай его. Он у меня был как-то, муж видный, серьезный.

Отправили в Кашин Александра Марковича с поклоном великому князю и с предложением встретиться в поле меж полками.

— Обязательно упроси,— наказал Михаил пестуну,— если вдруг упрется.

Посланец воротился уже к вечеру, когда ратники ужинали, ели походную кашу.