Ханский ярлык

И лишь когда появился хозяин чужого пса, тоже татарин, собак удалось растащить. Видимо, псы сцепились за добычу, в азарте драки позабыв о ней, и подраненный гусь забился в камыши, пытаясь уйти. Агач отыскал его в нескольких шагах от собачьего поля боя. Вышел с ним на поляну.

   — Однако, Агач, это наш гусь, — сказал татарин.

   — С чего ты взял, Сарык?

   — Мой князь поразил его.

   — Нет, мой, — отвечал твёрдо Агач. — Я своими глазами видел.

Но вот за спиной Сарыка явился князь Юрий, увидев Михаила Ярославича, молвил с ухмылкой:

   — И тут ты на чужое заришься?

   — А может, это ты, Юрий? Ты ведь до чужого охотник.

   — Погоди, погоди, Михаил, скоро ты запоёшь по-другому.

Разговор князей шёл под яростный лай собак, взятых хозяевами на сворки и оттого злящихся друг на друга того более.

   — Это что ж ты имеешь в виду?

   — А вот получу ярлык, тогда узнаешь.

В словах Юрия слышалась такая уверенность в своей победе, что Михаил невольно думал: «Неужто Ходжа меня за нос водит?» Но вслух сказал едкое:

   — Отрасти хоть усы, отрок, тогда и ярлык проси.

Слово «отрок» звучало для князя как оскорбление, поэтому он и отвечал тем же:

   — Да уж старых пердунов-то спрашивать не будем.

Михаил засмеялся неуклюжему намёку на его возраст, поскольку ему было всего тридцать три года — возраст Христа. Но что делать, для восемнадцатилетних тридцатилетние уже стариками кажутся.

Вечером Имар-Ходжа описал Тохте стычку князей на протоке, устроенную им его соколятниками Агачем и Сарыком. Рассказывал с их слов.

Тохта хохотал, слушая рассказ Имар-Ходжи, смеялись и его салтаны, сидевшие у трона. Отирая слёзы, выступившие от смеха, Тохта спрашивал:

   — Так говоришь, как псы лаялись?

   — Да, повелитель. Агач говорит, боялся, как бы не сцепились драться.

   — Ну, это хорошо. Хе-хе-хе. Пусть ссорятся, нам корысть с того будет. Кто из них сегодня сильнее?

   — Агач говорил, что если б сцепились, Михаил бы одолел, у него нукер — богатырь.

   — Я не об этом, Имар-Ходжа, при чём тут Агач? Я спрашиваю, кто сильнее как князь?

   — Наверное, Юрий. У него помимо Москвы Переяславль, там наместником младший брат, Можайск захватил, целит на Рязань.

   — Ишь какой прыткий мальчик.

   — Да, у него и князь рязанский в плену.

   — Нехорошо. Ему ярлык великокняжеский нельзя давать.

   — Я тоже так думаю, Тохта. Тем более Михаил обещал увеличить выход намного более, чем даёт Юрий.

   — На сколько?

   — Ну, Юрий обещал гривну с двух дымов, а Михаил с двух человек. Это будет намного больше.

   — Значит, считаешь, Михаил ярлык заслуживает?

   — Конечно.

   — Да, — молвил Тохта, задумавшись. — Юрию нельзя давать усиливаться ни в коем случае. Если он в молодости столь жаден до уделов, то что будет дальше. Таитемир!..

   — Я слушаю, повелитель.

   — Ярлык на великое княженье вручишь Михаилу и скажи ему, что, мол, я недоволен, что рязанский князь томится в порубе. Пусть освободит его.

   — Но он же в Москве у Юрия.

   — Вот-вот. Раз станет великим князем Михаил, пусть прикажет своему голдовнику Юрию освободить рязанца. Хе-хе-хе. Интересно, как он его послушает.

   — А Юрию что сказать?

А Юрию дай ярлык на Москву лишь и скажи, мол, Михаил больше его выход обещал, чтоб знал, что великий ярлык штука недешёвая.

   — Когда вручить прикажешь?

   — Не спеши. Пусть недельку ещё погрызутся. Может, глядишь, что ещё учудят. Потешат нас.

Тохта знал своё дело: обязательно надо ссорить русских князей, никому не давая усиливаться. Сильный князь опасен, ещё, чего доброго, и выход платить откажется.

Через три дня Тохта отправился со своими нукерами охотиться на лебедей, а ещё через несколько дней Таитемир пригласил к себе Михаила Ярославича и торжественно произнёс:

   — Князь Михаил, наш повелитель великий хан Золотой Орды Тохта жалует тебе ярлык на великое княжество над Русью и надеется, что ты установишь там мир и любовь. Великий хан недоволен, что ваш брат Константин Рязанский томится в порубе.

   — Но это в Москве, Таитемир. Не у меня.

   — Великий хан знает об этом. Он велел передать тебе, что надеется: ты, став великим князем, освободишь брата своего, вернёшь ему отний стол.

   — Я постараюсь, Таитемир, — сказал Михаил Ярославич, принимая ярлык — грамоту с золотой печатью.

Он был доволен, что наконец-то восторжествовала справедливость, а главное, Тохта, в сущности, повелел ему прищемить хвост этому московскому сопляку.

«Ну, держись, Юрий Данилович!»

2. МОСКВУ НА ЩИТ!

Великокняжеский стол находился в стольном граде Владимире, там же, где была и митрополичья кафедра. Прямо из Орды Михаил Ярославич направился во Владимир, дабы получить благословение митрополита и утвердиться на великом столе. И первое, что он сделал, — посетил Рождественский монастырь и в церкви Пречистой Богородицы благословил на служение отчине, перекрестил и дал приложиться к восковой ручке своей.

Глядя на митрополита, с горечью думал Михаил Ярославич: «А ведь не жилец он, нет, не жилец», и, гоня от себя мысль грешную, шептал опять же: «Прости меня, Господи».