Ханский ярлык

   — A-а. А я думал... Ну он у меня в почётных гостях обретается.

   — А не в пленных разве?

   — Что ты? Мы с ним, считай, с одного блюда едим.

   — Только у его тарели края обгорели, — съязвил князь Андрей.

   — О чём ты говоришь, Андрей? Мы и на ловах стремя в стремя, вечерами в шахматишки режемся.

   — Ну и кто выигрывает? Ты, конечно?

   — Почему? Когда я, когда он. По-разному бывает.

   — А в Рязани кто сидит?

   — Наместник.

   — Чей? Твой?

   — Ну мой. Ну и что?

   — А то, если Тохта узнает о твоём самовольстве...

   — А какое ему дело?

   — Вот тогда узнаешь, какое ему дело. Рязань-то как раз на ордынском пути стоит.

«Ну и язва ж ты, братец, — думал Данила. — И я ему ещё когда-то против Дмитрия помогал. Вот уж истина: не вскормивши, не вспоивши, не наживёшь врага».

   — Ежели ты Тохте не скажешь, откуда он узнает?

   — Мало у него на Руси послухов.

«Ты главный у него послух, братец, ты. Поди, хвостом-то у его кибитки всю пыль повымел».

   — Ну, чего он там? — спросил Данилу сын Юрий.

   — Да спрашивал, что, мол, Константина не привёз.

   — А чего его везти? Не хватало ещё пленных за собой таскать.

   — Ты бы помолчал, — осадил князь Данила сына. — Он не пленный, он гость у меня.

   — Хых. Гость, — осклабился Юрий. — Моя бы воля, я б этого гостя...

   — Ладно. Молчи. Пока не твоя воля. И на съезде чтоб не высовывался. Держи язык за зубами. Слово вякнешь, выгоню из горницы.

Почти одновременно приехали в Дмитров Михаил Ярославич Тверской и Иван Дмитриевич Переяславский. Остановились на разных подворьях. Князья московский и тверской, увидев друг друга, искренне обрадовались встрече.

   — Здравствуй, Миша, — полуобнял соседа Данила. — Ну, какие новости у тебя?

   — Хорошие, Данила Александрович, у меня второй сын родился[169].

   — О-о, поздравляю. Догоняй, догоняй меня.

   — И первого сына, Дмитрия, буду постригать днями.

   — Уже?

   — А как же, три года отроку.

   — О, время летит. Кажись, вчера родился — и уж отрок. А вот мой старший, знакомься. Юрий. Есть кому меня в могилу спровадить, — пошутил князь.

Но шутка, видимо, не понравилась княжичу, нахмурился сердито и даже на кивок князя Михаила ничего не ответил.

   — Серьёзный у тебя парень, — заметил Михаил.

   — Да уж куда. Чего надулся, как мышь на крупу? — попенял Данила сыну. — Чай, с Тверью у нас союз крепкий. Верно, Миша?

   — Верно, Данила Александрович, нам делить нечего.

   — Делить-то нашлось бы что, но лучше не надо, — засмеялся московский князь.

Собрались князья в самой светлой горнице дома наместника. Расселись по лавкам. Великий князь сел под иконой. Перекрестившись и пробормотав быстро слова молитвы, он заговорил:

   — Ныне съезд наш, слава Богу, без татарского ока пройдёт и, надеюсь, без ссор, как тот, первый. Тогда у нас из-за Фёдора Ростиславича сыр-бор разгорелся. Ныне, Царствие ему Небесное, Фёдор успокоился и ссориться нам не с чего.

При сих словах зашевелился на лавке Иван Дмитриевич, возможно, что-то сказать хотел, но великий князь взглядом остудил его желание.

   — Хочу доложить вам, братья, что ныне зимой мне с новгородцами удалось разгромить свейскую крепость на Неве, недалеко от того места, где шестьдесят лет назад отец устроил им баню. Так что не посрамили и мы русского оружия.

   — Главное, без татар, — заметил князь Данила.

   — Да, без татар, — согласился князь Андрей. — Но и без вас, братцы. Основные траты были мои, новгородцев и ладожан. Пороки и тарасы новгородцы строили. Мне ныне надо в Орду ехать, а я потратился изрядно на свеев, поэтому придётся вам, братцы, весь выход собранный передать мне, я и вручу его Тохте.

   — А не потребует Тохта с нас ещё? — спросил князь Данила. — Вручишь-то ты, а не мы.

   — С какой стати? Я ведь вручу выход от всей Русской земли.

   — А куда везти его? — спросил Иван Дмитриевич.

   — Ко мне, в Городец. Оттуда я и потеку водой в Орду.

   — На воде, поди, тоже сбродники разбойничают? — спросил Михаил Ярославич.

   — На воде их тоже не меньше, чем на суше, — вздохнул князь Андрей. — В прошлый раз дважды нападали.

   — Не пограбили?

   — Одну лодью увели. Но мои молодцы догнали, лодью отбили, а их всех перетопили.

   — Много?

   — Да около сотни, пожалуй, будет.

   — И откуда они берутся? — пожал плечами Михаил. — Вроде не сеем их, а в лес или на рыбалку без дружины носа не высунешь. Сколь раз уж на данщиков нападали, а то в веску вместо данщиков явятся и оберут её до нитки. Мои придут, а люди божатся, мол, уже уплатили.

   — Хэх, — прищурился Иван Дмитриевич. — Збродни грабят — не диво, а вот когда князь...

   — Что ты имеешь в виду? — спросил Андрей Александрович.

   — А то, что князь Михаил в моём селе Добром весь выход взял.

   — Что ты мелешь, Иван? Я, что ли, на твоё село наехал?

   — Ну, не ты, так твои данщики.

   — Ошиблись ребята, с кем не бывает. При твоём отце переяславцы в мой удел залезали не раз.

   — Вот и спрашивал бы с отца.

   — Он великим князем был, попробуй спроси.

   — Ну, хватит, хватит спорить, — вмешался Андрей Александрович.

   — Я не спорю, — сказал князь Иван. — Пусть воротит мне взятое в Добром.

   — Воротишь? — спросил великий князь Михаила.

   — А зачем? Я по Волге к тебе в Городец со своим выходом отправлю, ты и зачтёшь ему.