Ханский ярлык

Хан, выслушав князя Юрия, долго молчал, прикрыв глаза, потом сказал с горечью:

   — Какой же ты мужчина, если не смог уберечь жену? Одной жены не смог уберечь.

   — Но он налетел так внезапно, как снег на голову.

   — Значит, хороший воин князь Михаил. А вы оба вороны.

Узбек с неудовольствием взглянул на Кавгадыя.

   — А тебя я для чего посылал?

   — Но я уговаривал его, повелитель.

   — Кого уговаривал?

   — Князя Михаила. Но он не послушал и напал на нас.

   — Значит, и ты там был?

   — Был, — вздохнул Кавгадый, поняв, что болтнул лишнее.

   — И вы двое не могли противостоять ему? Хороши воины, нечего сказать, — молвил Узбек, не скрывая насмешки.

Знал бы хан, что и третья сторона — это новгородцы — тоже потерпела разгром от Твери.

   — Да, бедная Кончака, — вздохнул Узбек, — знал бы я, что ждёт её на Руси. Отчего она умерла?

   — Говорят, отравили её.

   — Говорят? А точно?

   — Наверно, и точно, что отравили.

Узбек долго молчал, прикрыв опять глаза, казалось присутствующим, что задремал даже. Но вот он открыл, поискал глазами среди приближённых:

   — Алчедай?

   — Я слушаю, повелитель.

   — Выход из Твери был?

   — Да, повелитель.

   — Кто привёз его?

   — Молодой сын Михаила — Константин.

   — Он уехал?

   — Нет ещё.

   — Немедленно возьмите его, бросьте в кибитку и заприте. И не кормите. Пусть умрёт голодной смертью. А Ахму пошлите за князем Михаилом. Пусть едет сюда и оправдается. Я хочу слышать его слово.

Узбек, прищурясь, взглянул в сторону Юрия и Кавгадыя:

   — Может, вы его оклеветали? Может, не он, а вы заслуживаете наказания? Где похоронена Кончака? Юрий, я тебя спрашиваю.

Вопрос этот застал московского князя врасплох, он ведь так и не привёз тело жены из Твери, хотя оттуда сообщали, что можно взять прах Агафьи в любое время. После убийства тверского посла Юрий опасался такого ответного шага от Михаила. Бог с ней, с Агафьей. А оно, вишь, как повернулось.

   — Я... Я хотел похоронить её на Москве, но Михаил отказал... не отдал её, — промямлил Юрий, и это свалив на тверского князя.

   — Ну что ж, приедет, спросим, — сказал хан. — Строго спросим.

Возвращались они от хана в плохом расположении духа. Зашли в кибитку к Кавгадыю, сели на кошму. Им по требованию хозяина принесли варёного мяса и корчагу просяного вина с кружками. Выпили, поели. От вина вроде полегчало.

   — Кавгадый, ты мне друг?

   — Да, друг. А что?

   — Вели им выйти всем. — Юрий кивнул на слуг.

   — Ступайте, — небрежно отмахнул кистью Кавгадый. — Все, все. И ты тоже, — приказал даже своей тихой жене.

Когда они остались одни, Юрий Данилович, понизив голос, сказал:

   — Если Михаил приедет, он всё же повернёт в свою пользу.

   — Это верно, — согласился татарин, со смаком высасывая из кости мозг. — Он перед ханом может опозорить нас. Но Агафья-то у него умерла, тут-то он не отвертится.

   — Агафья-то умерла у него. Но я ведь должен был взять её и похоронить в Москве.

   — Но он же не отдал её тебе.

   — Я её не просил у него, Кавгадый.

   — Как? — удивился татарин. — Почему?

   — Ну, так уж получилось. Долго объяснять.

   — Так где ж её похоронили?

   — В Ростове.

   — В Ростове? Почему?

   — А ростовский князь Василий Константинович приехал в Тверь за своими пленными дружинниками. Ему Михаил и отдал гроб с Агафьей, да ещё и сказал: это жена твоего союзника, может, к тебе-то он приедет за ней, не побоится.

   — А ты не поехал?

   — Некогда было. Да и князь Василий сразу отпел её в церкви Пресвятой Богородицы, там и положил.

   — Да. Хану это не понравится, — сказал Кавгадый и стал наполнять вином кружки. — Очень не понравится, Юрий. Твою жену хоронит другой. Худо, брат.

   — Надо что-то придумать, Кавгадый.

   — Что придумаешь? — осклабился татарин.

   — Ну... понимаешь, чтоб Михаил не приехал сюда, в Сарай. Понимаешь?

   — Что ж тут не понять. И мне его приезд навредит. Он же скажет хану, что и я бежал от него, как заяц от орла. Это ж позор — татарин бежит от русского князя.

   — Ну вот, и тебе его появление не в ноздрю. Что-то надо делать.

   — Давай сперва выпьем, а там решим.

Они выпили ещё по кружке, взяли опять по куску варёного мяса.

   — Как ты думаешь, сколько с ним будет народу?

   — С кем?

   — Ну, с Михаилом же.

   — Я думаю, не более полусотни, — сказал Юрий. — А что?

   — А то, что мы его убьём в пути.

   — Но как это сделать?

   — Хэх, — осклабился Кавгадый и похлопал в ладони. Когда на входе явился слуга, приказал ему: — Позови ко мне Сарыка.

Слуга исчез. Юрий Данилович спросил:

   — Кто этот Сарык?

   — Мой сотник. Да ты его знаешь. Ну, где он там?

Татарин явился в кибитку, поклонился, спросил:

   — Ты звал меня?

   — Да, Сарык. Проходи, садись с нами.

Тот не стал чиниться, снял обувь, прошёл, привычно опустился на кошму, подвернув под себя ноги. Кавгадый налил ему вина.

   — Пей.

   — А вы?

   — Мы уже. Ты догоняй нас.

Сарык выпил, взял с блюда руками кость с мясом, стал отрывать зубами, закусывать. Кавгадый заговорил:

   — Сарык, ты помнишь, ездил со мной в Тверь к князю Михаилу?

   — Помню. А как же? Михаил тогда одарил нас всех.

   — Значит, ты не забыл его?

   — Нет.

   — Тогда слушай меня внимательно. Да перестань грызть. Слушай.

   — Я слушаю.

   — Скоро он должен выехать сюда, к нам. Он не должен доехать до Орды. Ты понял?