Ханский ярлык

   — Э-э, Ермила заломит, что никаким хлебом не расплатишься. Да и он, слышал, на Волгу гулять собирается.

   — Вот и плохо, что на Волгу. Владыка просил отговорить его от Волги. Да и я, если захвачу его с разбоем там, не помилую. Михаил Климович, ты как посадник найди Ермилу, отговори его от худого. Пусть лучше с Гостятой плывёт, чрез море Варяжское от пиратов охраняет его.

   — Он же запросит кучу серебра.

   — Верно. Вот и надо Гостяте помочь в этом, собрать ему со всего мира для найма ватаги.

   — Правильно молвишь, — поддержал Степан Душилович.

Загудело полавье одобрительно: «Пра... Верно... Мы завсе...»

Нашлись и спутники Гостяте — Онфим Рыжко да Ждан Гурята — тоже люди не бедные. Сразу почуяли, что большой корыстью пахнет, обещали по два струга снарядить.

   — Ну вот, — радовался князь, — пойдёте в семь-восемь стругов да с ватагой удалых молодцов — никакой пират вас не тронет.

   — На Ермилу ежели какие налетят, — сказал, ухмыляясь, Степан Душилович, — так от него без порток побегут, ежели вырвутся.

Уже в темноте воротился Михаил Ярославич на Городище. Печи были протоплены, хотя и надымили порядочно, но всё ж в горницах жилым запахло. С поварни принесли ухи и калачей. Вместе с князем сели Сысой и Фёдор Акинфович.

   — Ну как вече? — спросил Фёдор.

   — Да ничего вроде. Приговорили сбирать с вятших по пять гривен, с мизинных по две ногаты.

   — Это для чего же?

   — Ватагу нанимать и голодающих подкармливать. Беску велели поварню для них ладить. А как у тебя?

   — Сторожей расставил и уж успел прибить одного татя.

   — Как?

   — Ну, как? Дубинкой.

Михаил Ярославич даже ложку отложил, посмотрел задумчиво на огонь свечи, молвил, вздохнув:

   — М-да. Дубинкой голод не избудешь, Федя.

   — Ну, а что делать? По Русской-то Правде[186], коли вор на месте захвачен, убивать можно.

   — Можно. Кто спорит? А токо жить-то всем хочется.

   — А дворский доволен был, так и сказал: так, мол, им и надо.

   — Ну, дворский никогда не голодал. И потом, он им простить стогов не может и амбары пограбленные. А голодный и архиерей украдёт.

   — А как наместничество мне? Приговорили?

   — Приговорили. Куда они денутся. Так что, Федя, останешься за меня. С посадником и тысяцким не ссорься, они мою сторону держат. Городище не давай растаскивать. Ну, и дворского найди помоложе, Никите давно на покой пора. А я в Тверь ворочусь, а то кабы там Даниловичи мне чего нового не удумали. С них может статься.

7. А ТЕПЕРЬ ПО-ПЛОХОМУ

Князь Василий Александрович, изгнанный дядей из Брянска, отправился в Золотую Орду искать на него управу. И хотя явился он туда почти нищ и гол, до Тохты добрался-таки. Возможно, оттого, что наобещал салтану Таиру «золотые горы» в будущем, если удастся отобрать назад Брянск. Таир-то и помог ему выйти на хана.

   — Нехорошо, нехорошо отбирать столец у родственника, — сказал Тохта. — Мы воротим тебе город, князь. Вот Таир как раз и пойдёт с тобой со своим туменом. Таир, ты готов?

   — Как прикажешь, повелитель.

   — Сходи. Накажи возмутителя спокойствия. А ещё лучше, приведи его нам в колодках.

   — Хорошо, повелитель. Я приведу его к тебе на аркане. И князь Василий повёл татарский тумен на свой город.

   — Брянск, в пути об одном Таира прося:

   — Только, пожалуйста, не сжигай город.

   — Как получится, Василий. За всеми ведь не уследишь. Найдётся любитель огня и подожжёт.

   — А ты прикажи, чтоб с огнём не баловали.

   — Прикажу, прикажу. Пусть с девками балуют. Хе-хе-хе.

   — С девками пусть, — вздыхал князь, — но только не с огнём.

Василий Александрович понимал, что Брянску дорого обойдётся приход татар. Но что было делать? У кого просить заступы? У великого князя? Так он с Москвой не может разобраться, до Брянска ли ему. У отца? Так отец сам со дня надень ждёт нападения Москвы, с мечом спать ложится. Как ему оставлять Смоленск, который уже не раз осаждали соседи? Именно отец, князь Александр Глебович, и посоветовал сыну просить войска у Тохты.

   — Понимаешь, Вася, стоит мне оставить свой город, как сюда немедля явится или Юрий Московский, или Андрей Вяземский. Так что прости, сынок, ничем пособить не могу.

   — Разве я мог ожидать такого от родного дяди?

   — Хэ, дурачок. А Фёдор Ярославский разве мне не дядя? А посмотри, чего он мне натворил с посадами. Доси отстроить не могу. Город не смог взять на щит, скотина, так в отместку все посады пожёг. Ну, Бог-то его и наказал за это, вернулся из-под Смоленска да и помре тут же. Сейчас, поди, там перед Всевышним ответ держит.

А меж тем в Брянск из Киева прибыл новый митрополит Пётр, только что рукоположенный царьградским патриархом Афанасием.

Князь Святослав Глебович встретил его с высокой честью и нескрываемой радостью. Присутствие митрополита в городе как бы освящало законность владения Брянском князем Святославом. Для того чтобы наклонить его священство на свою сторону, устроил князь во дворце почестной стол[187] для митрополита, пригласив на него всех вятших людей города. Пусть все видят, все знают; сам митрополит оказывает князю Святославу честь. При всех принял князь от митрополита благословение, как бы заручаясь через его священство поддержкой Всевышнего.