Ханет

Даже здесь, в Турнирном квартале, все свидетельствовало о приближении Священного праздника Последнего Урожая. В арках Арены были выставлены тыквы, с вырезанными на них композициями, чаще всего изображавшими сцены из самых знаменитых боев. Тыквы светились, благодаря свет-кристаллам, лежащим внутри, и в сгустившихся сумерках зрелище казалось поистине волшебным. Но одна тыква валялась на земле бесформенной оранжевой кучкой. Видимо, кто-то из посетителей столкнул ее вниз.

— Люди! — недовольно проворчала Миджирг, остановившись над разбитой тыквой. — До чего же они любят разрушать…

Ни одна дарда сознательно не совершила бы подобного, а если столкнула бы тыкву случайно, убрала бы за собой и принесла хозяйке Арены новую.

Тилширг кивнула. На сегодняшнем поединке действительно присутствовало очень много людей. Для большинства торговцев и их помощников это был последний бой в сезоне, завтра на рассвете чужакам предстояло покинуть Запопье до самого Шдэйангэдра[1]. Лишь немногим позволялось остаться и отпраздновать день Последнего Урожая.

Подруги огляделись в поисках уборщиков, но на улице, как назло, не оказалось ни одного. Тогда они сами собрали остатки тыквы и отнесли в мусорный бак. Тилшарг подняла голову, ища, откуда она упала. Одна из арок чернела пустотой, словно выбитый зуб.

— Девятнадцатый сектор, — определила она. Эта зона Арены предназначалась для гостей Запопья. — Действительно, люди. Надо сказать смотрительнице, чтобы исправили. Интересно, смогут ли найти такую большую тыкву за несколько дней до праздника?

Тилшарг отряхнула руки и снова посмотрела наверх. Тыквы для украшения общественных зданий, растили специально. Они были такого размера, что в их выдолбленной сердцевине с легкостью мог спрятаться хрупкий гзартма. Этакую тыквищу человеку без дополнительных усилий не своротить. Какая уж тут случайность!

Подруги направились к центральному входу Арены и сообщили о случившемся. К этому моменту в желудках у обеих уже урчало от голода, и обе мечтали о доброй бараньей похлебке с фасолью.

— Как там у тебя с твоим гзартмой идут дела? — спросила Тилшарг, когда официант поставил перед ней десерт — большую тарелку оладий с кленовым сиропом. Нейтан рассказал ей кое-что о взаимоотношениях Миджирг и Ханета, и это «кое-что» Тилшарг совершенно не понравилось. И, хотя задавать в лоб подобные вопросы обидчивой Миджирг, может быть и не стоило, но от любопытства, как известно, и фея зару[2] на хвост сядет, так что промолчать было просто выше ее сил.

— А-а-ар-р-р! — оскалилась Миджирг в сторону, догадавшись, что Тилшарг уже знает о ее проблемах. Похоже, в дружбе гзартм были не только плюсы, но и минусы. Конечно, они ведь наверняка рассказывают друг другу обо всем, и даже то, что рассказывать, может, и не следовало бы! Миджирг подумала, что непременно поговорит об этом с Ханетом… Да, когда-нибудь обязательно поговорит с ним об этом. Со временем.

Миджирг вытерла рот салфеткой и тяжело вздохнула.

— Я это как раз и хотела с тобой обсудить. Не знаю, как объяснить, но… Эм-м-м… Как бы так…

Она мялась не меньше минуты, и Тилшарг вспомнился городской водопровод, в трубу которого однажды попали гранитные осколки. Вода несколько дней текла по капле, пока трубы не прочистили. Вот и Тилшарг хотелось хорошенько треснуть подругу по лбу. Вдруг получится выбить то, что мешает говорить? Но она, конечно, сдержалась, терпеливо дожидаясь, когда мысли Миджирг выплеснутся словами.

— Это… ну… короче… Мне кажется, я его пугаю, — изрекла та, наконец.

— Что? — Тилшарг аж закашлялась от столь неожиданного заявления. — Он разве нежная феечка, чтобы тебя бояться? Откуда такие мысли?

— Ну, ты представь, — обстоятельно начала Миджирг, — ты родился и вырос в маленькой деревеньке, видишь только людей, живущих по соседству. А потом — бах! — и ты в другой стране с другими обычаями, языком и… жителями.

— Послушай, житель! В смысле, жительница… — Тилшарг сделала знак официанту, подзывая его к себе, и попросила принести две пинты темного сидра. — Тебя Ханет чурается, что ли? С чего ты взяла, будто он испуган?

Миджирг молчала, скорбно соскабливая абрикосовую глазурь с тыквенного пончика, потом проткнула его вилкой и помахала им, словно маятником, над тарелкой. Это подействовало успокаивающе. Она перестала хмуриться, а уши, прижатые до этого к голове, вернулись в нормальное положение.

— Мне так кажется. Просто кажется.

— Тогда укуси его — и все дела! Понятное дело, укус на людей действует слабее, чем на эмрисов, но действует ведь. Средство это проверенное!

Миджирг ничего не ответила, лишь вздохнула еще тяжелее.

— Ну что опять-то не так? — изумилась было Тилшарг, но осеклась. Она-то ведь тоже еще не кусала Нейтана, хотя тот и без укусов был всем доволен.

— Тут ведь еще такое дело… — вздохнула Миджирг. — Торговец напугал мальчика нелепыми россказнями об укусах, да и я в первый же день довольно глупо пошутила о том, что толстых гзартм в Забраге едят. Теперь бедняга старается поменьше есть…

Тилшарг развела руками.