Хамелеонша

Хлопает дверь, и я остаюсь наедине с телом господина Букэ. Из-под задравшейся рубахи вываливается его огромный живот, а голова похожа на расколотый арбуз. Вокруг растеклась лужа, и помаргивающая свеча отражается одинокой луной в этом вязком багровом болоте. Мои зубы звонко клацают в тишине, во рту ни с того ни с сего появляется мерзкий привкус – каре ягнёнка…

А потом прямо на глазах лужа начинает выцветать, становясь светло-серой, почти прозрачной. Где-то в глубине меня нарастает смех. Я-то думала, что убила человека! Когда брат возвращается, я все ещё хохочу, громко, безудержно, тыча в трактирщика пальцем:

– Людо, смотри, господин Букэ не человек, гляди, что у него внутри!

Людо хмурится, смотрит то на меня, то на лужу:

– Я же велел затереть кровь.

– Это не кровь, Людо, видишь, она не красная!

Я погружаю ладони в тёплую лужу и протягиваю ему руки, с которых стекают жидкие полубесцветные перчатки.

Брат хватает меня за плечи и несколько раз встряхивает до звона в ушах.

– Скорее, Лора, тот второй тоже про тебя знает. Нам нужен хотя бы денёк форы, его не должны сразу обнаружить. – Он пинает тело и оборачивается на чан, переводит взгляд на дубовую крышку. – Давай, бери его за ноги. – И поморщившись: – Только сперва руки оботри…

Часом позже я стучу в ставень двухэтажного дома на каменном цоколе. Дверь распахивается, и на меня смотрят глаза цвета супа.

– Здравствуйте, – улыбаюсь я. – Помните меня? Вы у нас сегодня обедали, господин Букэ прислал меня в качестве подарка. Вы один дома?

Ярмарочные звуки снова обрушиваются на меня пульсирующим гомоном.

– Лора, вы меня слышите?

– Да, милорд. Мой самый страшный поступок? Дайте подумать… неделю назад я поленилась и вознесла молитву Праматери четыре раза вместо пяти. До сих пор стыдно…

А Людо, кстати, неправ. Я вижу красный и не различаю только цвет крови – для меня она серая. И ещё: ни в тот день, ни после я ни разу не пожалела. Случись всё снова, поступила бы так же.

– А как насчёт вашего самого ужасного секрета, милорд?

– Осторожнее! – Тесий дёрнул меня на себя, и очень вовремя, потому что в следующий миг яркая струя огня ударила в то самое место, где сейчас оказалась бы я.

Выплюнувший её жонглёр виновато вытер рот.

– Извиняйте, леди.

Его фигура колебалась в текущем от жара воздухе, запахло чем-то едким, вокруг заохали, женщина с младенцем запоздало вскрикнула. Я вдруг обнаружила, что прижата к груди Тесия, а сердце судорожно бьётся, не знаю, от чего больше – от того, что только что чуть не вспыхнула факелом, или потому, что меня у всех на глазах крепко обнимает молодой мужчина.

– Сильно испугались? – спросил он, почти касаясь губами виска.

– Ни капли, – прошептала я и приложила ледяные подрагивающие пальцы к своей пылающей щеке – воздух вокруг нас всё ещё вихрился горячими жгутами. – Я никогда не пугаюсь.

– Помню, – улыбнулся Тесий, чуть отстранившись, но не убрав рук и глядя с нежностью, – и ничего не боитесь.

Жонглёр позади меня выпустил новую струю пламени, и оранжевая вспышка утонула в глазах Тесия, превратив их в два изумруда с медленно тающими искорками.

– Спасибо, что спасли от огня, – запоздало спохватилась я.

– А вот вы меня толкаете прямо в него. – Ладонь на моей талии напряглась. – Самая ужасная мысль пришла мне в голову только что: хотел бы, чтобы вы снова оказались у него на пути, а потом ещё раз и ещё. Готов спасать вас весь день.

Я опустила голову и прочистила горло.

– Отпустите, пожалуйста, платье.