Хамелеонша

– Да… Дита, она прекрасная… и добрая… заботится обо мне лучше всех на свете, но вкус, понимаете, не самая сильная её сторона, а мне нравится ваша манера одеваться: сдержанно, но выразительно. Да и вы сможете что-нибудь для себя присмотреть. Я годами мечтала заполучить хотя бы самый скромный фалернский поясок, не говоря уже об отрезе ткани, но никогда бы не решилась попросить, а тут дядя сам предложил.

– За цену самого скромного пояска у них можно приобресть пару-тройку нарядов у любых других купцов, – заметила я.

– Знаю, – просияла Бланка, – поэтому поступим так: если вам что-то понравится, я сделаю вид, что сама выбрала эту вещь, а потом просто подарю вам. Здорово я придумала?

– Замечательно. Однако я не могу ответить вам сейчас. Её Величество собирается дать мне сегодня поручение, и я не знаю, сколько займёт его выполнение.

На деле я намеревалась посвятить всё свободное время ребусу с камнем и не желала тратить ни мгновения на пустую возню с тряпками и побрякушками.

– Уверена, королева не заставит вас делать что-то тягостное и многотрудное, – вежливо ответила Бланка.

– Скажите… как вы считаете, почему ваш дядя так поступил?

– Почему? – нахмурила лоб она.

– Вы сказали, что он впервые проявляет подобную щедрость. Должна же быть причина.

Бланка помолчала, собираясь с мыслями.

– Не то чтобы раньше он не был щедр, – медленно произнесла она. – Говоря откровенно, не припомню ни единой просьбы, которую бы он не удовлетворил, просто… – Она замолкла, и я догадалась о невысказанном.

– Вы редко просили?

Она кивнула и негромко докончила:

– Наверное, он не всегда мог знать, что мне что-то нужно.

– Почему же вы так редко обращались?

– Потому что не хочу видеть их взглядов! – неожиданно резко ответила она и добавила, отвернувшись к озеру, морщившемуся лёгкой рябью: – Они меня ненавидят. Все они и дядя… и особенно Годфрик… – Она снова замолчала, крутя простенькое колечко на пальце.

– За что же брат вас ненавидит?

Бланка стремительно повернулась, сузив глаза, и с вызовом вздёрнула подбородок:

– Я убила нашу мать.

Я удивлённо наклонила голову, и она, покраснев, пояснила:

– Матушка умерла родами. – Принцесса вынула наружу медальон, висевший рядом с талисманом-покровителем, и, бережно открыв створки, протянула мне на ладони.

С миниатюры глядела грустная молодая женщина лет двадцати, которую можно было бы счесть не просто хорошенькой, а красавицей, если бы не печать горечи в уголках губ и пустота в глазах. Портреты редко правильно передают внешность, но здесь, как мне кажется, художник ухватил состояние души. Ничего удивительного, если верить слухам о том, что Годфрик пошёл своими… пристрастиями в отца.

Бланка аккуратно закрыла медальон и вернула на прежнее место под платье, инстинктивно прижав ладонью.

– Теперь-то вы понимаете, почему им так трудно изо дня в день смотреть на меня.

– И почему вы стремитесь стать как можно незаметнее.

– Тогда я бы не назвала произошедшее убийством.

– А как бы назвали? – едва слышно спросила она, рассматривая безликую кладку у нас под ногами и наступая на каждый второй камень.

– Причинением смерти, – немного подумав, ответила я.

Она озадаченно подняла голову:

– Разве это не одно и то же?

– Только не для меня, – твёрдо ответила я. – Убийство предполагает намерение и умысел, а у вас их быть не могло. От вас в тот момент ничего не зависело.

– Но результат-то один и тот же.

– Да, результат одинаков, – согласилась я. – Но только если смотреть по поверхности.

– Люди обычно и судят по поверхности, – вздохнула Бланка.

– Тогда это не ваша проблема, а их разве нет?

Она внимательно на меня посмотрела.

– Вы странно рассуждаете. Но мне по душе ваши рассуждения. Глядите! – весело рассмеялась она и указала вперёд.

Хруст замер, вытянув шею, которую Финик, примерившись, куснул. Потом они поменялись ролями, и вульпис сделал то же самое.

– Кажется, они только что, как бы это выразиться, побратались.

– Похоже на то, Ваше Высочество, – не сдержала улыбки я, наблюдая, как эти двое степенно вышагивают бок о бок, прерываясь временами, чтобы подурачиться.

– Вам пора назад, Ваше Высочество, – подала голос Дита, ревниво оттеснив меня и накрывая плечи Бланки платком. – Сегодня такой ветер, вы застудитесь.

– Ты права, лучше вернуться, если хочу закончить на этой неделе вышивку для храма Святой Элоизы, – покорно согласилась принцесса, стягивая концы платка на груди, и подозвала Финика.

– Какой же ты растрёпанный, – просюсюкала она, беря его на руки, и провела ладонью между ушами. – Но сейчас мы вернёмся, причешемся, и шёрстка снова будет гладкой-гладкой!

От сгустившегося в воздухе сахара стало нечем дышать, а потом меня словно обухом по голове ударило.

– Что вы сказали??

Бланка удивлённо подняла глаза, а Дита неодобрительно хрюкнула.

– Что мы причешемся и будем…

– Гладкими, – докончила я. Недостающий кусочек мозаики только что встал на место.

Принцесса и придворная дама обменялись недоумевающими взглядами.