Читаем Халулаец полностью

Просить дважды не пришлось. Ксюша спряталась за дерево, а я остался на тропке. Витя оказался набыченным только с виду. Во всяком случае, ко мне он подбежал уже легкой трусцой, а метров за пять вообще остановился.

— Ксюха, пошли домой!

— Никуда я с тобой не пойду! Мы разведены! Исчезни из моей жизни, Витя, прошу тебя!

— Это ебарь твой, Ксюха? Ты ебарь ее, да?

Витю надо было вывести из равновесия, чтобы он кинулся. Мочить людей, когда они не в себе, проще, чем всяких хладнокровных засранцев.

— Конечно, ебарь. В жопу сегодня драл твою Ксюшеньку. Тебе, небось, в жопу-то не давала? А знаешь почему? Потому что ты олень, Витя.

Витя одновременно озверел, побагровел и кинулся в бой. Я скользнул вбок и подсек ему опорную ногу. Витя повалился на землю. Попытался встать. Я пробил с подъема в голову. Попал в зубы. Витя сплюнул и замотал башкой. Я ударил снова. Перевернул Витю на спину. Таких типчиков надо бить основательно, иначе они ничего не поймут. Я сел на него сверху и стал месить толстое лицо. Левой-правой, левой-правой, левой-правой. В такие минуты я ни о чем не думаю. В такие минуты я сосредотачиваюсь на костяшках. Указательная и средняя — больно ему. Безымянная и мизинец — тебе.

Тут из-за дерева выбежала Ксения:

— Что ты делаешь? Пусти его! Ты убьешь Витеньку!

Она налетела на меня с кулаками, а потом схватила за волосы и попыталась стащить с бывшего мужа. Я легко освободился от захвата и кувырком ушел в сторону. Ксения упала Вите на грудь и стала гладить его раскуроченную морду. Ну вот еб твою мать, а?

— Что ты с ним сделал? Что ты с ним сделал, убийца? Я тебя посажу, слышишь? Посажу!

Я приблизился и нащупал пульс. Нормально все. Я ведь не первый раз человека избиваю, чего уж прямо так-то... Хрен теперь мне, а не медный кабель. Хорошо, что не рассказал Ксении про поддельные документы.

— Ксюш...

— Пошел вон!

— Ты ебнутая, ты знаешь?

— Пошел вон, урод!

— Щас уйду. Один вопрос только. Та вышивка в отделе кадров... Она твоя?

— Нет. Дочь подарила.

— Ааа... Ну слава богу. А то я, знаешь, начал в себе сомневаться.

— Ты что несешь? Витенька? Витя?!

Витя стал приходить в себя. Не так уж сильно я его избил, как вы могли подумать.

Короче, Ксения сосредоточилась на муже, а я тихонько свалил. Нахер этот заводик, который я по-прежнему отказываюсь рекламировать. И Ксению с Витей нахер. И вообще всю Пермь. На юга поеду. Лучше уж курортные романы крутить, чем по таким блуднякам лазить. Вот уж где сладость так сладость, не то что здесь.

<p>Попался!</p>

Раннее утро. Пасмурная весна. Город труб и огней. Люди разбегаются по делам. Людям нужны деньги, еда, погашенные кредиты и путевки к морю. Я стою на балконе девятого этажа. Курю. Лениво стряхиваю пепел в бутылку из-под шампанского. Рядом стоит Марина. Она кутается в теплый халат и выглядит бледно. Такие утренние стояния после восхитительной пьянки я называю длинно: выйти на балкон, поплевать на рабочий класс. В общем-то к рабочему классу у меня нет претензий. Он более-менее одинаков во всех уголках планеты. Скорее я не согласен с жизненной стратегией именно российских работяг. Ну зачем, скажите на милость, всю жизнь честно впахивать, если пенсия все равно лишит тебя человеческого достоинства?

Докурив, я достал из кармана пакет ганджубаса. Вырвал из пачки фольгу. Прикрепил ее к горлышку маленькой «Бонаквы». Вытащил из халата английскую булавку. Сделал в фольге четыре дырочки. Прикурил вторую сигарету. Прожег круглое отверстие в нижней части бутылки. Насыпал траву. Прижался губами. Поджег. Едкий ароматный дым хлынул в легкие. Я сдержал кашель и протянул бульбулятор Марине. Девушка замотала головой и сухо обронила: «Не буду». Я знал, что она в депрессии, потому что приболела и уже две недели не веселилась как следует. Пришлось вступить в диалог.

— Мара, не начинай. Тебе надо расслабиться. Последнее время ты сама не своя.

Марина вскинула руки и завела роскошные волосы назад. Я люблю этот жест. Как будто пантера потягивается в джунглях Амазонии.

— Нам надо поговорить.

Ее тон подразумевал абсолютную серьезность. Мне это сразу не понравилось. Нельзя быть серьезным, когда куришь ганджубас.

— О чем ты хочешь поговорить?

— О нас. Пойдем в комнату.

Я вздохнул и ушел с балкона вслед за Мариной. В комнате она легла на кровать. Я лег рядом. Нарушать тишину не входило в мои планы. Если Марина хочет поговорить — пусть говорит. Помогать ей не буду.

— Мне все надоело, Олег.

Я молчал. Не вижу смысла отвечать на реплики, в которых нет вопроса.

— Мне надоело бухать, нюхать, трахаться, путешествовать. Надоело переезжать с места на место. Надоело жить без детей и своего дома. Я хочу родить ребенка. Хочу большой коттедж и золотистого ретривера. Хочу обычных домашних хлопот. Хочу варить борщ и ждать тебя с работы. Ты меня понимаешь, Олег?

Я закурил. Пустил в потолок три колечка. Закинул ногу на ногу.

— Понимаю. Ты ведь знаешь, где находится дверь?

— О чем ты?

— О том, что ты рвешься к мещанскому счастью, а для меня это ад. Если ты действительно всего этого хочешь — уходи.

Перейти на страницу:

Все книги серии Проза наших дней. Новая традиция

Халулаец
Халулаец

УДК 821.161.1ББК 84 Рус-44С 29Р' оформлении обложки использована картина Павла Филонова «Живая голова» (1925).Селуков, П.Халулаец: рассказы / Павел Селуков. — Астана: Фолиант,2019. — 368 с. — (Проза наших дней. Новая традиция).ISBN 978-601-338-212-8Р оссия большая и разная, и есть в ней Пермь — «город труб и огней». Р' этом городе живет Павел Селуков, он пишет рассказы и другие литературные произведения, например, повести, но по большей части рассказы, хотя уже замахивается и на роман.«Халулаец» — первый авторский СЃР±орник рассказов начинающего писателя. Р'СЃРµ они так или иначе затрагивают крайние человеческие состояния: страх, ярость, возбуждение, жестокость, любовь. Собственно, из любви и растут ноги почти каждого из РЅРёС…. Р' каком-то смысле эти короткие произведения образуют биографию одного героя, с которым читатель знакомится в рассказе «Коса», а прощается в рассказе «Один день».Условно рассказы Павла также можно объединить местом действия, потому что все они разворачиваются в Перми. Хотя город Пермь здесь скорее странная декорация, на фоне которой РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґСЏС' события, чем полноправный участник происходящего.Пермяки наверняка узнают себя в героях этих лиричных, трагикомичных, ироничных, дерзких, хлестких произведений и непременно возгордятся, что РёС… молодой земляк выпускает целую книжку.Да что там пермяки — в каждом из нас найдутся черты селуковских непоседливых подростков, мечтательных юношей, философствующих провинциальных интеллигентов, СЃРЅРѕР±ов и казанов районного масштаба, маргиналов, раздолбаев, доморощенных юродивых и неприкаянных РґСѓС€...В© Селуков П., 2019В© Р

Павел Владимирович Селуков

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги