Хайд

В конце концов доктор неохотно согласился отпустить его, но настоял на том, чтобы сначала Хайд принял порошок, который он принес.

– И что это такое?

– Всего лишь успокоительное, чтобы притупить боль.

– А мою способность соображать оно не притупит?

– Вы почувствуете некоторую сонливость, но…

– Тогда я не буду это пить, – отрезал Хайд.

– Я прослежу, чтобы он выпил, – поспешно заверила Келли Бёрр, видя, что молодой врач опять собирается возмутиться.

Он вздохнул и протянул ей пакетик с порошком.

– У вас точно есть на меня время? – спросил Хайд у Келли, когда они уже сидели в кэбе. Шляпа лежала у него на коленях – не стал надевать, чтобы не сместилась повязка на голове.

– У меня времени достаточно на что угодно. К сожалению, женщины-врачи, особенно специалисты в определенных областях, не особенно востребованы. Если бы не доктор Белл, который подбрасывает мне работу при любой возможности, я бы и вовсе осталась не у дел. Или пришлось бы искать работу исключительно в «женской» медицине. Так что следующие пару дней можете считать меня своим персональным врачом.

Хайд улыбнулся:

– А вы можете считать меня самым послушным пациентом в мире. Мне повезло попасть в хорошие руки.

Когда они подъехали к его таунхаусу на улице Нортумберленд, Хайд увидел Маккинли рядом со стоявшей у тротуара полицейской каретой. Едва они с Келли вышли из кэба, дверца кареты открылась и оттуда показался главный констебль Ринтул, а вслед за ним Иэн Поллок.

– Как самочувствие, Хайд? – спросил Ринтул. – Я все еще сомневаюсь, что вам следовало покидать госпиталь.

– Я тоже сомневаюсь, – поддержала его Келли Бёрр, – но Эдвард, увы, очень упрямый джентльмен.

– Вот с этим, доктор Бёрр, я даже не подумаю спорить, – хмыкнул начальник полиции.

– Прошу в дом, – указал Хайд на входную дверь.

Внешний вид и внутренняя планировка таунхауса Хайда отличались изысканностью. Широкая лестница дугой уходила из холла на второй этаж, люстра висела под лепной розеткой в центре потолка, потолочные углы и верхняя часть стен тоже были украшены изысканной лепниной. Дом был построен с не меньшим художественным вкусом, чем особняк Сэмюэла Портеуса, но здесь изящество архитектуры контрастировало с весьма скудной обстановкой и скромным убранством. Возникало впечатление, что из мебели тут есть только то, что Эдвард Хайд считает функциональным, и все предметы в доме несут исключительно утилитарную функцию.

– Вы живете один? – спросил Ринтул. – Без прислуги?

– Мне не нужна прислуга – большинство комнат здесь заперты, я ими не пользуюсь. Дом достался мне по наследству, и, честно говоря, он слишком велик для холостяка. – Прошу сюда, – указал капитан раненой рукой в сторону гостиной и поморщился от боли.

– Вам все-таки нужно сделать перевязь для руки, – с укором сказала Келли Бёрр, но Хайд лишь покивал в ответ с вежливой улыбкой.

– Сержант Маккендлесс с тремя констеблями съездил в фотоателье Данлопа, – сообщил Ринтул, когда все уселись. – Другого адреса у нас не было. Фотоателье было закрыто, на стук никто не ответил. Маккендлесс проверил все двери и заглянул в окна – Данлопа там определенно не было. А почему вы заинтересовались этим фотографом, капитан Хайд?

– У человека, который напал на меня с ножом, была на руке такая же наколка, как у Данлопа, – трискели-он. Но Данлоп похвастался этой татуировкой как своим личным символом, и теперь я хочу у него выяснить ее истинное значение. Полагаю, мы имеем дело с каким-то тайным обществом.

– Вы про Темную гильдию? Думаете, она существует? – спросил Ринтул.

– Наверняка я не могу знать. Но татуировка определенно несет некий смысл. Трискелион – универсальный кельтский символ, – сказал Хайд. – Это изображение появлялось повсюду, где селились кельты. На мой взгляд, оно было бы весьма подходящей эмблемой для какой-нибудь тайной кельтской организации. Возможно, Маккендрик связан с делами, которые мы расследуем, в большей степени, чем кажется. А может быть, Темная гильдия и правда существует.

Келли Бёрр нахмурилась:

– Что за Темная гильдия? Мне встречались упоминания о ней в «Эдинбургском комментаторе».

– Это старинная эдинбургская легенда, – отозвался Ринтул. – Выдумка, не более того.