КГБ был, есть и будет. ФСБ РФ при Барсукове (1995-1996)

В советские времена была популярная песня о лебединой верности. Но новая Россия столкнулась с прямо противоположным явлением — лебединой неверностью. Впрочем, в политике разбираться кто-то первым предал часто является безнадёжным делом.

Лебедь был чужаком в клане правителей России.[1098] Волей случая он оказался нужен клану, но своим для них не был. Он никак не вписывался в команду президента. Слишком самостоятельный и слишком не предсказуемый. А вот его судьбу можно было без труда предсказать.

Ельцин оценивал: «Лебедь не случайно так шумно громыхал в коридорах власти. Всем своим видом он показывал: президент плох, и я, генерал-политик, готов занять его место. Кроме меня, здесь достойных людей нет. Только я сумею в этот трудный момент говорить с народом».[1099]

«Характер Лебедя, его зычный голос и очевидная склонность к афористичному мышлению вскоре снискали ему известность в стране. На фоне запутавшегося в олигархических тенётах Кремля этот бравый генерал, с гордостью носящий вместе с советскими орденами и орден за оборону Приднестровья, выглядел сильным и энергичным человеком. Его прямодушие впечатляло. Многие его заявления, раздаваемые как удары, наотмашь, его обещания, исполненные наивной веры в лёгкие решения самых тяжёлых проблем, не могли не заронить надежду в сердцах: может, такой и должна быть политика завтрашнего дня?

… Его склонность к полковому юмору, метко названному одним из журналистов «поэзией гарнизонной гауптвахты», поначалу тоже мало кого раздражала. Это было свежо. Это тоже работало на образ честного служаки, которого обманывают хитрые и беспринципные политиканы».[1100]

«В Совете безопасности перемещение Олега Л обова и назначение Александра Лебедя было встречено скептически. Специалисты в сфере нацбезопасности с иронией воспринимали заявления отставного генерала о том, что он заранее знает, как навести порядок в стране, хотя ещё даже не подступался к изучению всех аспектов проблемы. И если кто-то из аналитиков СБ был готов присмотреться к новому шефу, то после его заявления о намерении вывести весь аппарат совета за штат и устроить „шоковую терапию“, многие оказались обижены и постараются трудоустроиться вне СБ.

Впрочем, Александр Лебедь своими первыми заявлениями о ликвидации им в Министерстве обороны угрозе «ГКЧП номер 3» уже произвёл эффект шока».[1101]

Старый состав аппарата Совета безопасности (кстати сказать, очень не большой) Лебедю был не нужен. Не нужен потому, что не он их набирал на службу. Чужие не нужны, когда своих хватает. Не нужен потому, что перед лебедевским СБ ставились совсем другие задачи. Лебедь примерялся к верховной власти и СБ должен был стать теневым Правительством. Имеется информация (хотя и недостаточно проверенная) о возможной подготовке Лебедя к борьбе за власть в случае смерти президента, который, казалось, был серьёзно болен.[1102]

14.15.2. Но это мечтал глава Совета безопасности, а президент хотел нечто иное. Похоже, президент стал подталкивать своего помощника по национальной безопасности к решительным действиям.

«…22 августа Ельцин заявил журналистам: „Я недоволен Лебедем, его работой по Чечне. Поскольку надо помнить, что он при встречах с избирателями постоянно обещал решить проблему Чечни, если у него будет власть. Вот у него сейчас есть власть. Но, к сожалению, пока не видно результатов работы по Чечне“.[1103] Такое зря вслух не говорится.

Мир нужен был Ельцину, но мир должен был принести Лебедь, заплатив любую цену, за что ему и придётся расплачиваться. По большому счёту Лебедя подставляли. Но никто насильно не заставлял. И Александр Иванович пошёл на мир с теми, кто не особенно собирался выполнять условия мира. Тогда это был популистский шаг, однако опытные люди понимали, что маятник народных симпатий повернётся в другую сторону и упрёки в адрес десантного генерала были ни за горами.

Это наступило довольно быстро. Критиковать лебедевский мир начали сразу после его заключения. Критика Хасавюрта началась ещё до того, как высохли чернила. 16 октября 1996 года Анатолий Куликов высказался, что Лебедь начинает хорошо, а заканчивает плохо.

«Александру Ивановичу нужна блицпобеда. Он очень нетерпеливый человек. Специалист по коротким дистанциям.

Следствием нетерпеливости Лебедя, по мнению Куликова, стали и хасавюртовские договорённости. Это сговор с сепаратистами, в основе которой лежит стремление к президентской власти».[1104]

Но особенно критика усилилась, когда стало ясно, что мир получился только на бумаге. Вот тут уже перешли к более жёстким определениям. Например, в марте 2003 года председатель Комитета по обороне Госдумы Андрей Николаев назвал Хасавюртовские соглашения абсолютно предательским.[1105] Чуть позже спецпредставитель российского президента по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чечне Абдул-Хаким Султыгов скажет: «Соглашение, подписанное Масхадовым и Лебедем, привело к власти полевых командиров».[1106]