Кесарево сечение

– Н-нда.., – Сомов поднялся и прошелся по комнате. – Это действительно требует осмысления. Но, во всяком случае, теперь мне понятно, почему Асеев так старательно изъял все ящики. Без виртуальной среды, которая, предположительно, есть в астероиде, эти ящики – просто артефакт. Игрушка. А вместе со средой – новая технология бытия. Я думаю, именно этот комплекс технологий позволил перевести цивилизацию, в разряд суперцивилизаций. Они научились с его помощью весьма своеобразно покорять пространство и время. Асеев понимает, что мы пока к такому бытию не готовы.

– Увы нам! – подытожил Гиря. – Ладно… Кажется, все обсудили, все вопросы согласовали – пора расходиться.

Сюняев удивленно поднял брови.

– Минуточку! – сказал он возмущенно. – А где обещанные новые факты?

– Ах, да.., – Гиря поморщился. – Факты, в общем, пустяковые. Во первых, Эндрю нашел, того, кто снимал ментокопию Шатилова. Он оказался вовсе не бимарионом, а обычным человеком. Более того, я его знал лично, поскольку лет десять назад он работал дознавателем в нашем отделе. Фамилию называть не хочу, но ты, Валера, его тоже знаешь. Мы с ним довольно откровенно поговорили. Фактами он меня не баловал, но, узнав, что я в курсе, подтвердил многие из уже известных.

– Он что же, собирается э-э… вместе с Асеевым?

– Нет, – Гиря улыбнулся. – Он уже далеко не в том возрасте, чтобы совершать опрометчивые поступки, но Асеева охарактеризовал как в высшей степени здравомыслящего человека… Мы жонглировали намеками и недомолвками, в результате нам удалось взаимно убедить друг друга в искренности намерений каждого, не сообщив, практически, ничего. Я испытал эстетическое наслаждение. Очень квалифицированный специалист! Единственный факт, который он довел до моего сведения: помимо нас, среди функционеров ГУКа на уровне ответственных лиц имеются достаточно осведомленные сочувствующие. Примерно, двое с группами поддержки. Имена он не помнит, но уверен, что они тоже развернули какую-то деятельность в пользу Асеева. Нам, Валера, предстоит их вычислить и наладить контакты, во избежание накладок. Кроме того у нас есть проблема дока и двух рейдеров, а одно из этих лиц, судя по всему, работает в сфере снабжения и укомплектования. Если это так – это просто Клондайк для манипуляций с грузами и оборудованием. Ты ведь знаешь снабженцев – у них все смазано и нигде не скрипит…

– И это все? – буркнул Сюняев. – Прямо скажем, не густо…

– Уверяю тебя, это немало. Разговор записывался, и я, при случае, дам тебе его прослушать. Факт номер два: Кикнадзе нашел таки место, где, как он полагает, находился склад ящиков. Но там случился грандиозный обвал, причем, именно тогда, когда Асеев посещал Гималаи. Симптоматично, не правда ли? Раскопками мы, возможно, займемся потом, когда эпопея завершится. Как, впрочем, и ламами, и камешками в горшочках.

– Это бессмысленно, – сказал Сомов.

– Согласен. Но мы ими таки займемся. С одной стороны, чтобы расставить все точки над "и", а с другой – надо будет решать, что с этими камешками делать. Их ведь не просто так по горшочкам рассовывали…

Глава 23

После встречи с виртуальным Гирей Вася сделался необычайно серьезным и вдумчивым. Через пару дней он принес мне кипу исписанной бумаги и заявил, что добросовестно описал все, чем они с Гирей занимались в виртуальной реальности целых два часа. Описание, по его словам, Вася снабдил своими соображениями и комментариями, и, к моему удивлению, предложил мне спрятать свое произведение в сейф, не читая. В ответ на мой удивленный взгляд Вася сказал, что это пожелание самого виртуального Гири, но он к нему присоединяется.

Немного подумав, я решил, что с моей стороны будет не очень тактично соваться в чужие дела. Материал не заржавеет, а придет срок, сядем, будем читать, и будем думать…

Я открыл свой личный сейф, достал конверт, вложил туда бумаги и, положив конверт обратно, запер сейф. И подумал, что сам Василий сейфа не имеет, хотя с того момента, как получил статус дознавателя, может на него претендовать. Далее я подумал, что он вполне может обойтись без всякого сейфа, если заведет пароль на своем компьютере, либо свои соображения будет размещать в зашифрованных файлах. Но Куропаткин почему-то предпочел их оформить в виде стопки бумаги.

После этого мои мысли разбрелись по закоулкам мозга, и спустя какое-то время я с удивлением обнаружил, что пытаюсь ответить на вопрос, чем стопка Куропаткина отличается от файла? Я сосредоточился и нашел правильный ответ: тем, что существует в единственном экземпляре. Можно снять копию, но это и будет копия – она будет отличаться от оригинала. А копия файла ничем от оригинала не отличается. Можно файл – пусть это будет документ – распечатать в десятке экземпляров. Но официальным документом станет тот экземпляр, на котором появится подпись и печать. Но и печать и подпись можно поставить на каждом экземпляре… И что из этого следует? Да, собственно, ничего…

Споткнувшись об эту констатацию, я совершил умственный рывок, и… И тут выяснилось, что я опять вышел на орбиту вокруг ящиков.