Кесарево сечение

– Полностью, – сказал я.

– Дословно: на сто двадцать шесть и четыре десятых процента, – вставил Вася.

– Вот как? – Бодун обхватил подбородок ладонью и увел взгляд в сторону. – Сто процентов – мне понятно. Но что означают двадцать шесть и четыре десятых? Как вы полагаете?

– Мы тоже теряемся в догадках, – буркнул Вася.

– Не знаю, что они означают, – сказал я. – Но что-то они означают. Гиря процентами не бросается.

– Я бы, пожалуй… – Бодун задумался. – Впрочем, нет, об этом рано говорить… Хорошо. Это все?

– Не совсем. Гиря заявил, что не любит оставаться в дураках. Ему нужны гарантии. И в качестве ответной любезности он просит продемонстрировать работу того самого ящика, с помощью которого вы произвели ментоскопирование.

Мне показалось, что Бодун даже несколько растерялся.

– Продемонстрировать? Но как? Ему я ничего не могу продемонстрировать. Это просто невозможно!

– Он намекал, что вы могли бы связаться с Асеевым и как-то утрясти этот вопрос.

– Асеева на Земле уже нет, и здесь он больше не появится. Связаться-то я могу, да что толку. – Бодун покачал головой и прищурился. Лицо его сделалось жестким. – Передайте Гире мои сожаления. Его требование невыполнимо. Если такого рода гарантия – условие его благорасположения, то мы в нем не нуждаемся.

– Вы неправильно меня поняли. Петр Янович не ставит никаких условий. Он намекает на ответную любезность. Ему нужна твердая уверенность в том, что он полностью разобрался в ситуации. Иначе, он, как я думаю, может предпринять какие-то ошибочные действия, которые могут повлиять на развитие событий. Какие именно события он подразумевает, понятия не имею. Но у меня сложилось впечатление, что это в ваших же интересах.

– Черт побери! Где ваш Гиря был раньше со своей неуверенностью?! Сейчас я уже ничего не могу ему продемонстрировать, понимаете? Физически не могу. Технически. Нет у меня такой возможности. Именно ему – не могу!

– Хорошо. А не ему – можете?

– Кому, например?

– Мне.

– Вам – могу. Вы хотите сказать, что ему этого будет достаточно?

– Вполне. Он на это специально указал. Вот свидетель, – я показал на Васю.

Вася важно кивнул.

– Это резко меняет дело, – Бодун заметно повеселел. – Я уж было подумал, не желает ли Петр Янович… Будем считать, что я погорячился. Теперь понятно: Петру Яновичу нужны твердые доказательства неземного происхождения моего ящика. Ведь если это не так, то вся наша деятельность – мистификация с неизвестной целью. Он догадывается, что ящик – нечто большее, чем устройство записи. Собственно, я же ему на это и намекнул. И вы сейчас в этом убедитесь. Итак, гарантии в форме демонстрации. Одну минуточку…

Бодун вышел в соседнюю комнату, вернулся и торжественно водрузил на стол серый ящичек с шлангами и присосками. Мы с Васей видели его впервые, и, вероятно, пожирали глазами. За Васю я ручаюсь.

– Вот он, этот сакраментальный предмет, вожделенный для лицезрения, – сказал Бодун не без иронии. – Это, – он показал на ящичек, – устройство, а это, – он выудил из-за спины шкатулочку, открыл ее и показал маленький камешек, похожий на агат, – носитель. В данный момент носитель – не что иное, как Гиря Петр Янович. В известном смысле, разумеется. Излагаю диспозицию. Я понятия не имею, как все это устроено. И никто не имеет. И не знаю, будет ли иметь. При любой попытке воздействовать на ящик неправильно, он рассыплется в прах. Однажды я это наблюдал воочию. Произошла ошибка – мы с Асеевым были просто шокированы. Поэтому вам лучше не суетиться. Камешек без такого ящика – просто булыжник. Сейчас ящик настроен на меня. Для всех прочих это кусок чего-то там – не знаю чего. То, что этот ящик может изымать некую информацию из головы, вы знаете. Но он может кое-что еще. Поскольку это демонстрация, следите внимательно, чтобы ни одна ее крупица не ускользнула от вашего внимания. Петр Янович наверняка устроит допрос с пристрастием, а я крайне заинтересован, чтобы демонстрация состоялась и была признана успешной.

– Мы тоже в этом заинтересованы не меньше вашего, – заверил я.

– Тогда начинаем. Сейчас произойдет следующее. Я прицеплю вот эти присосочки к своей голове, вставлю вот этот камешек в ящичек, и какое-то время буду как бы отсутствовать. Вас это не должно смущать, и вы не должны ничего предпринимать. На мою моторику и выражение лица не реагируйте. И хочу предупредить особо: к ящичку не прикасайтесь. Когда я очнусь, наступит ваша очередь.

Бодун приложил присоски к вискам – они прилипли и даже как бы слегка всосались в кожу. После этого он вынул камешек из коробочки, аккуратно уложил его на середину ладони, поднес ладонь горизонтально к правой боковой поверхности ящика и резким движением ладони хлопнул по этой поверхности. Спустя секунду он повернул руку ладонью вверх. Камешка на ладони не было.

– Как говорится, вуаля! Посидите спокойно минут пять – мне надо обсудить вопрос с Петром Яновичем.

Сказав это, он опустил руки на колени, закрыл глаза и замер.

– Все выглядит очень натурально, – пробормотал Вася.

Ждали мы недолго. Бодун как бы очнулся после сна, снял присоски и потер глаза.