Керченское сражение. От Крыма до Рима

В середине мая все три отряда заняли исходные по­зиции и приступили к крейсированию в заданных ак­ваториях. Но не прошло и недели, как случилось несча­стье. Во время похода на шканцах фрегата «Первый» флагмана отряда, контр-адмирала Баранова, сразил намертво сердечный приступ. Сенявин без промедле­ния назначил вместо него Сухотина, а сам принял ко­мандование отрядом в Керченском проливе.

Отправляя Сухотина в плавание, Сенявин преду­предил:

— Поимей в виду, ежели в Цемессе обнаружишь эскадру турок, немедля дай мне знать. Тебе одному не под силу совладать с линейными кораблями. Блокируй выход из бухты, а там я с Кинсбергеном подоспею на помощь.

Отправляясь в крейсерство из Кафы, Сухотин начал с обследования Тамани, то ли острова, то ли полуостро­ва, лежащего к югу от Керченского пролива, на берегу, занятом турками и ногайскими татарами.

Весной, в половодье, когда вешние кубанские воды переполняют все лиманы в дельте Кубани, южный, Ки-зилташский лиман превращается в самый настоящий залив с выходом в Черное море. Правда, он весьма мел­ководный и практически недоступен для морских судов.

К нему-то и подошел в предрассветной дымке 26 мая младший флагман, капитан 1-го ранга Сухотин со своей эскадрой. Как развивались дальнейшие события, на основании рапорта Сухотина, красочно описал в до­несении Адмиралтейств-коллегий старший флагман, вице-адмирал Сенявин из Таганрогского порта две не дели спустя.

«…В то его крейсерство г. капитан 1 ранга Яков Су­хотин 26 мая усмотрел в казылташской пристани, что при реке Кубань, в дальнем от них расстоянии суда под парусами, коих для дествительного досмотра посылал он бот «Темерник» и через оный как получил рапорт, что при той пристани имеется 6 больших судов и нема­лое число малых, то ко оным он с эскадрою хотя после­довал еще 27-го числа, но за переменными и противны­ми ветрами пред ту пристань пришел 29-го числа, где по уменьшающейся глубине, будучи в незнаемом ему месте, принужден был с фрегатом за глубоким его хо­дом, остановиться, и для остановки тех неприятель­ских судов, послал он корабли «Новопавловск» и «Азов», да бот «Темерник», препоруча их под команду из тех корабельных командиров старшему капитан-лейтенанту Ивану Баскакову, который с теми двумя кораблями и ботом палубным, с моря заперши ту при­стань, начал действие кораблей из гаубиц и вскоре за­жег одно из неприятельских судов, брошенною от него, Баскакова, с корабля «Новопавловска» бомбою, от кое­го зажжения, как он предусмотрел что неприятель пришел в замешательство и люди с больших судов по­средством бывших при них тумбасов и шлюпок побе­жали на берег, а малые суда рекою вверх, то он, Баска­ков, послал за бегущими в реку вслед им шлюпку с во­оруженными матросами лейтенанта Александра Мака­рова, который и силился бегущие неприятельские суда догонять, в чем и преуспел более навесть им страха, от которого они, поставив паруса, и употребя всю силу своих весел и бежали по реке Кубани, за коими он не оставил бы своей погони, но случай ночной темноты и неизвестность ему реки, далее оных преследовать не допустила; и возвращаясь от погони из реки осмотрел, что горевшее судно имело 8 пушек, а прочие 5 имели по 2 пушки, снабженные ядрами и порохом на которых он уже, кроме одного спрятавшегося в интрюме от турок, грека, никого других людей не нашел, и наперве он хо­тя и старался те суда вывести из бухты, но крепость противного ветра, темнота ночная и течение в том ему воспрепятствовали, почему он и принужден был их брошенными на оные гранатами с огнем зажечь, после чего сам со шлюпками возвратился на эскадру благопо­лучно. И по тому сожжению 6-ти неприятельских су­дов, 30-го мая корабли «Новопавловск», «Азов» и бот «Темерник» возвратились в эскадру и того ж 30-го чис­ла по приказу помянутого г. Сухотина за усмотренны­ми им идущими с противного берега к Тамани двумя неприятельскими судами делал корабль «Морея» пого­ню и по возвращении того корабля командир оного лей­тенант Францис Денисон рапортовал, что он одно одно­мачтовое судно нашел на якоре без людей и отправил его к эскадре со своими людьми, а другое двухмачтовое и с людьми, взяв в плен, привел в эскадру, из коей те оба судна отправлены в Керчь, куда я писал дабы весь экипаж переписали и взяли в магазины, а те суда от­правили бы в таганрогский порт, взятых же на втором судне людей 81 человек, из коих турок приказал ото­слать к г. таганрогскому коменданту в работу, а татар крымских переправить в Крым и отпустить».

Одержав первую победу в кампании, Сухотин крей­сировал с эскадрой к пристани Суджук-Калев в Цемес­ской бухте. Неприятеля там не оказалось, и эскадра легла на обратный курс. 8 июня на подходе к Кызыл-ташскому лиману марсовый матрос закричал:

— К осту на видимости два десять парусов под бе­регом!

Сухотин перешел на правый борт, вскинул подзор­ную трубу. «Так и есть, видимо, турки ночью опять пробрались до Кызылташа».

— Поднять сигнал «Модону!» Атаковать непри­ятеля!