Керченское сражение. От Крыма до Рима

События в начале кампании 1773 года подтвердили опасения вице-адмирала Сенявина. После разгрома ту­рецкой эскадры в Патрасском заливе Турция возобно­вила перемирие и начала мирные переговоры с Россией в Бухаресте. К этому времени отношения Англии с Рос­сией явно охладели. Британские политики были опре­деленно озабочены усилением русского флота в Среди­земноморье и появлением военных кораблей в водах Черного моря. «Английская дипломатия своими уси­лиями и двусмысленным поведением преследовала оп­ределенную цель — уменьшить русские требования к Турции». Не отставала от «подзуживания» турок и Франция, издавна имевшая большие торговые связи в Восточном Средиземноморье.

На первом же заседании послов в Бухаресте высту­пил опытный дипломат Алексей Обресков.

—   Отныне правительство ее величества, государы­ни нашей Екатерины Алексеевны, отвергает и призна­ет отмененными все прежние, несправедливые догово­ры с Портою. — Вспоминая о прошлом, Обресков, ко­нечно, в первую очередь подразумевал унизительный для России Прутский договор 1711 года, вынужденно заключенный Петром I.

—   Кроме того, мы требуем, дабы Порта возместила России все убытки, причиненные настоящей войною, без всякой законной причины объявленной.

Закончив выступление, Обресков вручил турецко­му послу Абдул-Резаку ноту недвусмысленного содер­жания, в которой, в частности, говорилось. «Чтоб ком­мерция и кораблеплавание на морях были освобожде­ны от порабощения, в коем они до сего времени были, беспосредственным соединением между подданных обеих империй для вящей их пользы и взаимного бла­годенствия и через сие сделать сохранение мира тем бо­лее важным и необходимым для народов и, следова­тельно, еще более драгоценным для тех, кто ими управ­ляют».

На словах Абдул-Резак не возражал против свобод­ного мореплавания торговых судов по Черному морю, но Россия должна возвратить султану Еникале и дру­гие порты на Черном море.

— Помилуй Бог! — сразу же возразил Обресков. — Как же так? Свобода плавания по морю, где нет ни одного порта для приставания купеческих судов? Турецкий посол взмахнул руками, засмеялся:

— Мы дружить станем, пусть ваши купцы в любом нашем порту пристают на здоровье, хоть в Константи­нополе.

«Хитрый, стервец», — размышлял, покачивая го­ловой, Обресков, а турок не унимался:

— Зачем русским купцам порты на Черном море? У вас есть много портов на море Балтийском, пускай там и разгружаются. Тут уж Обресков не выдержал:

— Возьмите, достопочтенный Абдул-Резак, карту и взгляните, какой путь от моря Черного до Балтийско­го. — А про себя подумал: «Проговорился, голубчик. Стало быть, через Босфор и Дарданеллы для наших су­дов будем оговаривать свободное плавание».

На очередной встрече Алексей Обресков напомнил Абдул-Резаку о свободном пути русских купцов через проливы.

Турецкий посол понял свой промах и начал выкру­чиваться:

— Мы возражать особенно не намерены, но каждый раз купцы должны платить высокочтимой Порте деньги. Обресков тут же нашелся:

—   Мореплавание и торговля должны быть утверж­даемы ни на каком воздаянии. Море всем должно быть свободное, а коммерция полезная. — Эти аргументы русский посол отложил в своем сознании давно, но не было случая выговориться.

—   По всякому праву, — продолжал Алексей Обре­сков, — на одних только реках можно делать такие запрещения, а море по естеству и есть всем свобод­ное. — Абдула-Резак терпеливо слушал не перебивая, опустив веки. Видимо, русский посол переходил в на­ступление с давно обдуманных позиций. — И самый Константинопольский канал, не будучи делом рук че­ловеческих, равно должен быть свободен и служить, к чему натура его произвела, для сообщения из моря Средиземного в Черное.

Обресков сделал паузу, мимолетно взглянув на ер­завшего в кресле Абдул-Резака, который давно тара­щил глаза на соперника по переговорам.

— А к доводу, уважаемый Абдул-Резак, — Обрес­ков слегка поклонился в сторону турка, — позвольте напомнить вам пример европейский, на море Балтий­ском. Тамошние проливы Зундские в Северный океан во владениях датских находятся и потруднее канала

Константинопольского, однако всякого рода и каждой нации суда свободным пользуются через него сообще­нием из одного моря в другое.

Абдул-Резак, видимо, не был готов к диалогу и от­ветил односложно:

— У короля датского одни порядки, а Порта живет по законам высокочтимого султана…

Переговоры в Бухаресте затягивались. Османская империя имела еще достаточно сил для сопротивления, особенно на Черном море. Абдул-Резак настойчиво воз­ражал и протестовал о соглашении с крымским ханом, отказывался признать право России на покровительст­во православным в Османской империи и слышать не хотел о свободе русского судоходства через проливы.

В конце января 1773 года Обресков получил из Пе­тербурга рескрипт, которым ему предписывалось кате­горически настаивать на свободе мореплавания всяких судов через проливы.