Кэнто

Сакаэ-тё (вопреки названию14) был небогатым районом. В последние годы население стало убывать: люди предпочитали селиться ближе к станции или за железной дорогой.

– Я тоже заметил, что много домов стало пустовать, – подтвердил на днях Судзуки наблюдения приятеля. – Пускай себе. Только цены ниже.

– Не говорил никто, что это несчастливый район? Не слышал ты такого? – спросил тогда Кэнто, и Судзуки сразу ответил:

– Что за глупости! Через дорогу Бецурай-кодайдзин15 стоит. Если где и есть удача – так это у нас.

– Через дорогу – это Мотояма, – заметил Кэнто. – Ты веришь в это? Святилище, удача…

– Почему нет? Синто было до Ошей, останется после них.

– Значит, ходишь?

– По праздникам хожу.

Кэнто шагал к перекрёстку, чтобы сесть на автобус, но вспомнив этот разговор, замедлился, повернул налево и направился к святилищу.

* * *

«Дорогой» проживающие в Сакаэ-тё называли пятидесятое национальное шоссе, отделявшее их от Мотояма-тё. «Тоже полуживая, – подумал Кэнто, подходя к кобану16 и глядя на дорогу. – Или выходной. Нет, раньше по выходным много машин было». Он посмотрел на пешеходный мост, перекинутый через шоссе: подтёки ржавчины, выломанные стойки перил, написанный чёрной краской и после перечёркнутый иероглиф банды из северных районов. Кэнто вздохнул, вытащил сигарету, чиркнул спичкой, держа коробок рядом с лицом. Запах вспыхнувшей серы ударил в нос, спичка погасла. Он откинул её в сторону и перебежал дорогу. Обернувшись, Кэнто посмотрел на окна кобана. Здание выглядело безлюдным. Он зажёг другую спичку, прикурил и глубоко затянулся. «Курение – плохой выбор! Подумайте!» – так было написано на сигаретной пачке. Надписи появились в тот год, когда Кэнто стал совершеннолетним. Говорили, что в других странах теперь меньше курят. Кэнто волновало только одно: табак стал дороже. Только это.

«Налево или направо?» – подумал Кэнто, вспоминая, как лучше пройти к святилищу. Он не был там ни разу, хотя жил неподалёку. Он отчего-то избегал святилищ и буддийских храмов и теперь с удивлением спрашивал себя о причине. «Если всё это глупость, то и плохого не будет. А если от них есть какое-нибудь влияние, то сейчас (именно сейчас!) оно будет мне кстати. Надо максимально подготовиться».

Перед тории17 стояла женщина. Тёмную охру ткани её кимоно украшали хризантемы: бежевые, серебристо-серые, цвета маття. Кроме хризантем были другие цветы, которых Кэнто не узнавал. Край светлого дзюбана18 выглядывал из-под подола очень изящно, косой линией.

Кэнто подошёл к воротам и остановился, поравнявшись с ней.

– Добрый день, – произнёс он, кланяясь. Обычно Кэнто лишь кивал в таких случаях, но близость храма и утончённый наряд незнакомки будто заставляли его соблюдать подобающий уровень.

– Добрый день, – ответила незнакомка чистым невысоким голосом. На вид ей было немного за тридцать. Правильные черты лица, узкие глаза, выглядящие не то обиженными, не то смеющимися, белая кожа, маленький рот. «Она красива, но такая красота не в моём вкусе, – подумал Кэнто. – Это устарело. Такая красота устарела».

– Вы сюда за удачей? – продолжила женщина.

– За удачей, – ответил Кэнто.

– Сегодня хороший день, чтобы повесить эма19 на удачу.

– Да? Это замечательно.

– Вот, возьмите. Они не продают сегодня. А воскресенье – самый счастливый день, – она протянула Кэнто пустую дощечку. Он взял неровный пятиугольник с отверстием, посмотрел на иероглифы, написанные внизу красной краской: ????20, «проходить через тяжести и испытания».

– Это подходит для удачи? – удивлённо спросил Кэнто.

– Удача приходит через преодоление, – с лёгкой благородной улыбкой ответила женщина в кимоно. Кэнто кивнул:

– Спасибо вам.

– Спасибо вам, что пришли сегодня, – ответила она. – Скоро ударит мороз. А вы увидели золото, пока оно не пало на землю.

– Простите? – не понял Кэнто.

Правый рукав кимоно едва заметно качнулся:

– Гинкго.

Впереди них над изгибами тёмно-зелёной крыши святилища возвышалось старое раскидистое дерево. Листья его сияли самым ярким и чистым осенним золотом, и Кэнто впервые почувствовал красоту этого благородного цвета.

– Когда ударит мороз, все листья опадут за несколько часов. Может быть, в один час.

Кэнто кивнул. Он продолжал смотреть на великана. За кроной дерева ухаживали, и лучший вид был наверняка отсюда: с каменной лестницы, проходящей через ворота. Кэнто захотелось подойти и потрогать серый ствол с грубой корой. Он обернулся, чтобы попрощаться, но женщина уже тихо удалялась от него. Она перешла через дорогу, свернула за угол и вскоре скрылась за стеной бело-серого здания из бетона, нелепо смотревшегося рядом со святилищем. Кэнто пошёл вверх по ступеням.