Читаем Кентерберийские рассказы полностью

Кентерберийские рассказы

И вот под гром народных восклицанийВ сирийский край с великим торжествомНа кораблях явились христиане.И вестника послал султан о том,Что, мол, грядет к нему супруга в дом;Пусть мать и все ее достойно встретятИ этим Сирии любовь отметят.Сверкающей нарядами толпойСирийцы с моря шли с гостями вместе,И матерью султана был такойПрием оказан молодой невесте,Какой лишь дочери пристал по чести;В ближайший город, под приветствий гром,Бок о бок прибыли они верхом.Я думаю, что менее прекрасенБыл Юлия триумф, что нам Лукан [129]Представил сказочнее всяких басен,Чем этот двойственный чудесный стан,Когда бы не султанши злой обман.Змея гремучая, она скрывалаСмертельное под речью льстивой жало.Великолепной свитой окружен,Явился вскоре и властитель краяК своей невесте юной на поклон.В сей ликованья час их оставляя,Про дня конец вам только сообщаю:Когда умолк веселой встречи гул,Все спать легли, и стан двойной уснул.День наступил, когда султаншей злоюБыл пир устроен, роскошью богат.И вкруг столов нарядною толпоюУселись христиане — стар и млад.Был бесконечен блюд отменных ряд,Но дорого им стали эти блюдаПред тем, как пробил час уйти оттуда.Тут, на земле, блаженства каждый часБедой венчается, — счастливой долиВсегда мучителен конец для нас.Нет под луною радости без боли.Свое доверье к року поборолиЛишь те, кто помнит в миг счастливый свой,Что будет этот миг сменен бедой.Чтоб лишних слов не тратить, вам скажу я,Что римская дружина и султанУбиты были, за столом пируя.Констанце лишь — одной из христиан —Спастись от гибели был случай дан.Султаншей, власти жаждавшей, заранеЗнак подан был к кровавой этой бане.Убиты были также наповалСирийцы все, принявшие крещенье.Из них никто не смог покинуть зал.Констанцу же — о злое преступленье! —Морскому предоставили теченьюВ ладье, руля лишенной, чтобы в нейОна плыла к Италии своей.Ей положили, должен вам сказать я,Немалый продовольствия запас,А также деньги все ее и платья,И по волнам, исчезнувши из глаз,Ладья Констанцы быстро понеслась.Моя принцесса, за твое смиреньеТебе пусть кормчим будет провиденье!Перекрестившись трепетной рукой,Она взмолилась ко кресту Христову.«О ствол животворящий и святой,От крови агнца павшего багровый!Ты, мир омывший от греха лихого,Мне от когтей врага защитой будь,Когда в пучине стану я тонуть.О дивный ствол, достойнейшим сочтенныйТого, чтоб на тебе в ночи и днемНебесный царь страдал, окровавленный,Невинный агнец, проткнутый копьем!Не страшен сатана тому, на комПокоятся твои святые члены!Мне дай Христу быть верной без измены».Скиталась так она из года в год,Покуда к марокканскому проливуНе приплыла по воле бурных вод.Не раз, обед вкушая сиротливый,Она молила, чтобы рок счастливыйПослал ей смерть, но, нет, ее волнойВ конце концов прибило в край чужой.Вы спросите: как во дворцовом зале.Она от общей гибели спаслась?Хочу, чтоб вы ответ мне прежде дали:Кто Даниила из пещеры спас,Где лев свирепый пожирал тотчасЛюбого — и раба и господина?Хранимый в сердце бог — оплот единый.На нем всю мощь своих деяний намЯвил всевышний, наш отец небесный;Христос для человечьих ран бальзам,Порой — как это мудрецам известно —Дела творит, чей тайный смысл чудесныйНам недоступен, ибо ум людскойНеисцелимой болен слепотой.Ей, на пиру от гибели спасенной,Кто не дал утонуть в пучине вод?А к Ниневии кто примчал Иону,Пророка в рыбий поместив живот?Мы знаем все, что это сделал тот,Кто избранному дал пройти народуПо яростной пучине, как по броду.Кто приказал всем четырем ветрам,Которые, друг с другом вечно споря,Моря и сушу режут пополам,Не трогать суши, и лесов, и моря?Кто, как не тот, кто на морском простореХранил Констанцу и в ночи и днемОт бурь, несущих молнию и гром?По чьей чудесной длился благостынеТри года пищи и питья запас?А кто в пещере и в глухой пустынеОт голода святую деву спас? [130]Христос, который уж насытил разПятью хлебами множество народа,Поил, кормил Констанцу все три года.В наш океан Констанцы утлый челнК Нортумберландии приплыл далекой,Где замок высился у самых волн(В его названье много ли вам прока?).В песок зарылся челн, да так глубоко,Что никакой отлив его не брал:Ей эту пристань сам Христос избрал.Дворецкий поспешил спуститься к морю,Чтоб посмотреть, что принесла волна,И увидал: в ладье с тоской во взореСидит, казну держа в руках, жена.Его с мольбою горестной онаПресечь ей дни тотчас же попросила,Освободить от жизни, ей постылой.Он понял речь ее, хотя онаИспорченной латынью объяснялась,И снял ее с разбитого челна,К ней ощутив почтение и жалость,Себя назвать Констанца отказаласьИ к господу, колени преклонив,В слезах горячий вознесла призыв.Потом сказала, что от мук скитаньяДавно лишилась памяти она.Дворецкий слушал, полон состраданья,Растрогалась до слез его жена.Констанца рвения была полнаВсем угодить, всем оказать услугу,И нрав ее очаровал округу.Дворецкий, как весь край в то время, былЯзычником, жена Гермгильда тоже;Но добрую язычницу пленилНрав чужестранки тихой и пригожей.И вот Констанца, этот ангел божий,Гермгильде вымолила благодать,И та решила христианкой стать.На Севере в то время участь злаяНад головой повисла христиан;Язычники, закон свой утверждая,Их изгоняли из подвластных стран.В Уэльс бежал крещеный бриттов стан,И там себе пристанище на времяНашло гонимое судьбою племя.Но втайне кое-кто из христианХристово исповедовал ученьеИ лишь вводил язычников в обман.Из трех таких, под самой замка сеньюЮтившихся, один лишен был зренья;Но зрение духовное емуДавало видеть сквозь густую тьму.В день солнечный и жаркий это было,Дворецкий вместе со своей женойВ сопровождении Констанцы милойНа берег вышли побродить морской,И повстречался им старик слепой,Который шел походкою нескорой,Закрыв зрачки невидящего взора.«Гермгильда, именем Христовым вас,—Внезапно старец крикнул, — заклинаю,Верните свет моих потухших глаз!»Гермгильду испугала речь такая;Она остановилась, ожидаяОт мужа кары. Но Констанца ейВнушила долг исполнить свой скорей.Дворецкий, чудеса увидев эти,«Что это значит?» — крикнул, и в ответЕму Констанца молвила: «Из сетиНечистого Христов спасает свет».О вере истинной за этим вследОна ему сказала поученье,И к вечеру он воспринял крещенье.Дворецким управлялся много зимТот замок, близ которого присталаЛадья Констанцы, обладал же имКороль страны Нортумберландской Алла,Он мудрым был, и длань его держалаШотландцев в трепете, как слышал я.Меня, однако, повесть ждет моя.Нечистый дух, который постоянноСтремится чистых соблазнять людей,Теперь решил Констанцу, окаянный,Мишенью сделать подлости своей.Им юный рыцарь избран был и к нейБезумной страстью разожжен такою,Что от желанья он не знал покою.Но тщетно он искал ее любви:Была греху Констанца недоступна.Тогда обиду утопить в кровиЗадумал он и начал неотступноПреследовать свой замысел преступный.Когда дворецкий к ночи раз ушел,Он тихо в спальню женскую вошел.Констанца и Гермгильда, долгим бденьемУтомлены, сладчайшим спали сном,И рыцарь, сатанинским наущеньемК постели Гермегильдиной ведом,Ей горло перерезал, а потомКонстанце в руку нож вложил кровавый,—Казни его за это, боже правый!Дворецкий, вскоре возвратясь домойСовместно с Аллою, владыкой края,Увидел труп супруги дорогойИ зарыдал, персты свои ломая.С Констанцей рядом он — о участь злая! —Нашел кровавый нож. Как было ейНевинность доказать руки своей?И королю подробно рассказали,Когда и где и как разбитый челнС Констанцей из морской прибило далиК Нортумберландии игрою волн.Король был чувства состраданья полн,Когда узнал, какие испытаньяПостигли это чистое созданье.Как агнец, что к закланью приведен,Пред королем невинная стояла,А подлый рыцарь утверждал, что онЕе вину докажет перед Аллой.Но было шепота кругом немалоО том, что совершить такое злоСтоль чистое созданье не могло.Была отлично всем известна в домеЕе к убитой госпоже любовь;Я повторяю, всем известна, кромеПреступника, который пролил кровь.Король внимал ему, нахмурив бровь,—Он усомнился в правде показаньяИ углубить решил свое дознанье.Кто выступит, Констанца, за тебя?А ты сама — увы! — молчать должна ты.Коль тот, кто, род наш грешный возлюбя,Господнего низвергнул супостата(Он в прахе и теперь лежит, проклятый!) —Коль сам Христос тебя не защитит,Тебе, невинной, гибель предстоит.Колени преклонив, к владыке светаВзмолилась бедная: «О ты, что спасНевинную Сусанну от навета,И ты, Мария, что туда взнеслась,Где ангельский тебя восславил глас,—Коль я чиста, то будьте мне защитойВ моей беде, — не то мне быть убитой!»Случалось ли из вас кому-нибудьВ лицо тому, кого за преступленьеСреди толпы на казнь ведут, взглянуть?Оно покрыто страшной смертной тенью,И выделяется из окруженьяНесметных лиц. Так вот, с таким лицомСтоит Констанца перед королем.О вы, благополучные царицы,Принцессы, дамы все! Пускай у васОт жалости слезою взор затмится.Дочь императора стоит сейчасОдна, в тоске, поднять не смея глаз,Над этим августейшим сжальтесь чадом.В ее нужде нет близких сердцу рядом.Король был благороден; он притокПочувствовал такого состраданья,Что удержать невольных слез не мог.Он книгу приказал внести в собранье:«Пускай под клятвой рыцарь показаньеСвое повторит, — молвил он, — и судМы нарядим тогда, не медля, тут».Поклялся рыцарь над британской книгой,—Господний в ней записан был закон,—В том, что не лжет, но не прошло и мига,Как наземь, словно камень, рухнул он,Рукою тайной в темя поражен,С глазами вне орбит, и сразу людиУзрели божью кару в этом чуде.Внезапно глас раздался: «КлеветойПред августейшим властелином краяДочь очернил ты церкви пресвятой,Твоя нашла возмездье воля злая».И вся толпа, от ужаса стеная,Ждала возмездья знаков огневых;Лишь дух Констанцы ясен был и тих.Страх и раскаянье на тех напали,Кто на Констанцу без ее виныСмел подозренье высказать вначале.Все были чудом так поражены,Что при содействии святой женыУ многих совершилось обращенье,И сам король подверг себя крещенью.Клятвопреступный рыцарь был казненПо приказанью короля поспешно;Констанцей все же был оплакан онЗа то, что ад грозил ему кромешный.И скоро в брак с принцессою безгрешнойВступил король, — Христова благодатьДала Констанце королевой стать.Мать короля, что Донегильдой звали,Одна лишь проклинала этот брак.(Другую душу женскую едва лиОкутывал столь беспросветный мрак.)Казалось ей, что, поступивши так,Сын опозорился: она считала,Что странную избрал супругу Алла.Не столь о плевелах, сколь о зернеРассказывать я собираюсь дале.Что толку останавливаться мнеНа том, какие блюда подавалиИль как рога и трубы как звучали.Ведь так любой кончается рассказ.Там были яства, брага, песни, пляс.В опочивальню со своей женоюКороль отправился. Любой из жен,Какой бы ни была она святою,Ночь уделить одну велит законТой радости, которой брак силен.Велит он святость отложить на времяИ быть супругой наравне со всеми.В ту ночь Констанца сына зачала.Когда же короля, к ее печали,Как раз в те дни военные делаВ далекую Шотландию призвали,Над ней, беременной, опеку взялиЕпископ и дворецкий. День за днемСидит она, беседуя с Христом.И в срок родился сын, что при крещеньеБыл наречен Маврикием. С гонцомТотчас послал дворецкий извещеньеРодителю в Шотландию о том,Как все произошло. И вот с письмом,В котором было много и другого,Гонец помчался, в путь давно готовый.Но он решил, что королеву-матьЕму полезно известить сначала.Явившись к ней, он молвил: «ИсполатьВам, госпожа моя, и дому Аллы!Узнайте: наша королева сталаСегодня матерью. В покоях тамРожден наследник на отраду нам.Я королю в посланье при печатиВезу об этом радостную весть;От вас, что вам угодно будет, кстатиМогу я, государыня, отвезть».«У нас еще подумать время есть,—На это Донегильда отвечала.—Ты у меня переночуй сначала».Напился элем и вином гонец,И выкрали письмо ночной порою,Когда он, как свинья, храпел, подлец,А в сумку было вложено другоеС поддельною дворецкого рукою,Где было сказано на этот разТо, что вы все услышите сейчас.В нем сообщалось вот что: королеваЧудовище на свет произвела;Из адского как будто выйдя чрева,Похож ребенок на исчадье зла.Должно быть, мать от эльфов к нам пришлаИ колдовские применяет чары.Все эту ведьму ненавидят яро.Прочтя письмо, король загоревал,Но, никому об этом ни полсловаНе сообщив, домой ответ послал:«Дар принимаю от Христа благого,Моя душа всегда к тому готова,Чтоб перед волею его святойСклониться ниц покорной головой.Дитя храните и супругу тоже,Покуда не вернуся я домой;Я верю, — даст наследника пригожей,Коль пожелает, мне спаситель мой».Смочив письмо обильною слезой,Его вручил гонцу король печальный,И вот гонец пустился в путь свой дальний.Негодный, пьянству преданный гонец!Ты на седле не держишься от хмеля,Без умолку болтая, как скворец,Все тайны выдаешь ты, пустомеля!Себя не помня, мыслишь еле-еле.Вино — плохой советчик: от негоХорошего не ждите ничего.О Донегильда, слов я не найду,Чтоб подлость описать твою лихую.Пускай же тот, кто царствует в аду,О ней расскажет, с торжеством ликуя.О женщина проклятая, — нет, лгу я,Не женщина… Ты, утверждаю вслух,Под женскою личиной — адский дух.Когда гонец обратно возвратился,У королевы-матери опятьС дороги прямо он остановился.Так угостила королева-мать,Что он, напившись, завалился спатьИ прохрапел до самого рассвета,—Был он великим мастером на это.Письмо, которое король послал,Подделкой заменили вновь, в которойКороль дворецкому повелевалПод страхом смертной казни и позораВ три дня и три часа без разговораКонстанцу удалить из края вон:Он требовал, чтоб срок был соблюден.Пусть поместят Констанцу с сыном рядомВ ее прибитый к нам когда-то челн,И этот челн с Констанцею и чадомПусть оттолкнут назад в пучину волн.Твой сон, Констанца, был, должно быть, полнВидений страшных в час, когда чертилаРука преступная приказ постылый.Когда настало утро, во дворецТотчас же королевское посланьеВручить дворецкому пошел гонец.Письма безжалостное содержаньеИсторгло у дворецкого стенанье.«Благой Христос, — вскричал он, — в мире семКак много душ, исполненных грехом!Как допускаешь ты, о царь небесныйИ праведный судья, чтоб под лунойЦарил и благоденствовал бесчестный,Держа невинность под своей пятой?Увы, Констанца, страшный жребий мойВелит мне, чтоб избегнуть наказанья,Тебя подвергнуть злому истязанью».Проклятого посланья письменаСлез вызвали во всей стране немало.В четвертый день, бледнее полотна,Констанца у ладьи своей стояла.Однако волю божью принималаОна смиренно и, душой чиста,Надежду возлагала на Христа.«Кто спас меня от гнусного навета,Который на меня воздвигнул враг,Тот и теперь из влажной бездны этойМеня спасет, хоть я не знаю как.Благим он был ко мне и будет благ.На богоматерь также уповаю —Она мой парус и звезда морская».Ребенок плакал на ее груди.Она к нему склонилась и шепнула:«Сыночек бедный, плакать погоди!»Потом его в платок свой завернулаИ под глухой напев морского гулаУкачивать малютку принялась.Не отводя от неба скорбных глаз.«Мария, — молвила она, — о свет небесный!Был женщиной погублен род людской,И за грехи его на подвиг крестныйПошел спаситель, сын единый твой.Он кровью истекал перед тобой.В страдании сравниться никакаяНе может мать с тобою, всеблагая.Ты слышала предсмертный сына стон,А мой ребенок жив. Тебя, царица,Кому несчастные, со всех сторонНеся любовь, не устают молиться,Тебя, убежище, тебя, денница,Молю я: сжалься над судьбой моейИ моего ребенка пожалей.Дитя мое, какое преступленьеСвершило ты? За что своим отцомПреследуешься ты без сожаленья?Дворецкий милый, жалостью ведом,Дитя мое к себе возьми ты в дом,А ежели боишься наказанья,Хоть поцелуй малютку на прощанье».Взглянув в последний раз на край чужойИ прошептав: «Прощай, супруг жестокий!» —Она к воде, окружена толпой,Стопы направила, покорна року,Дитя баюкая, в свой одинокийСпустилась челн, перекрестилась разИ на Христову волю отдалась.Ей дали продовольствия в дорогуЗапас большой — и всяческих вещей,Что ей могли бы пригодиться, много.Теперь, господь, будь милосерден к ней,Храни ее от ветров и зыбейИ дай причалить к родине далекой.Ее ладья — над бездною глубокой.Когда король, в свой замок возвратясь,Стал о жене допрашивать и сыне,Ему дворецкий рассказал тотчасВсе то, что вам уже известно ныне.Не умолчал он также о причине,Заставившей изгнать с ребенком мать,И, предъявив посланье и печать,Промолвил: «Государь, приказ, которыйБыл вами прислан, выполнен». ТогдаГонца призвали, и под пыткой скороПризнался он, где ночевал, когда.Расспросов хитроумных чередаПозволила составить представленьеО том, как совершилось преступленье.Рука, писавшая письмо, былаОпознана благодаря дознанью,Распутано сплетенье лжи и зла.И пробил мести час и наказанья:Жизнь матери король за поруганьеЗакона ленного мечом пресек.Так кончился злой Донегильды век.О том, как сутки напролет о милыхЖене и сыне Алла горевал,Слова людские рассказать не в силах.Меж тем Констанцу с чадом пенный валНад пропастью соленою кидал.Пять лет и больше длился путь унылый,Покуда лодку к суше не прибило.Там замок высился на берегуЯзыческий, чье имя, к сожаленью,В источниках найти я не могу.Констанца, в это страшное мгновеньеХрани тебя святое провиденье!Я собираюсь рассказать сейчас,Как ты от рук языческих спаслась.Из замка многие глядеть ходилиНа бедную Констанцу. В поздний час,Когда уж звезды на небе светили,Спустился управитель замка раз,Отступник, что в язычестве погряз,И негодяй. Один оставшись с нею,Он предложил ей связь, — позор злодею!Констанца крик ужасный издала,И с ней дитя. Но матерь всеблагаяВ который раз бедняжке помогла.Борясь искусно, грудью наступая,Ей удалось отбросить негодяя.Он из ладьи упал и утонул.Христос Констанцу в чистоте соблюл.Вот похоти конец обыкновенный!Не только душу, но и тело намОна увечит слабостью презренной.Один конец у любострастья — срам.Не часто ль видеть приходилось вам,Что небо за одно лишь вожделеньеЛюдей карает, как за преступленье!Как этой слабой женщиной был данОтпор насильнику? Но вспомнить нужно,Что Голиаф, безмерный великан,Давиду сдался, словно бы недужный.Как мог юнец, почти что безоружный,Взглянуть в ужасный Голиафа лик?Тут благодати бил живой родник.Кто дал Юдифи мужество убитьСвоей рукой злодея ОлофернаИ этим свой народ освободитьОт нечестивца? Так же достоверно,Как то, что этих силой беспримернойБог наградил, Констанце дал господьЛихого негодяя побороть.Из узкого пролива ДжебальтараИ Септы [131]вдаль несет ладью поток,Туда-сюда кидает ветер ярый,На юг и север, запад и восток.Но вот исполнился скитанью срок,И волей богоматери святоюКонстанца радость обрела покоя.Теперь мы от Констанцы перейдемК владыке Рима. Получил он вестиИз отдаленной Сирии о том,Что стаи его весь перебит на месте,А дочь Констанца извергом без честиОскорблена. Вам о султанше злойЯ говорю, пролившей кровь рекой.Тут в Сирию отправил императорСенатора и воинов не счесть,Которых взял с собой в поход сенатор,Чтоб учинить заслуженную месть.Кровавую расправу кончив, сестьНа корабли спешило войско Рима,Чтоб плыть обратно к родине любимой.И вот когда с победной славой в РимСенатор плыл, вдруг на морской равнинеВозникла утлая ладья пред нимС Констанцей, предающейся кручине.Ни кто она, ни по какой причинеОна на волю моря отдана,Он не узнал, — была нема она.Он в Рим ее привез и попеченьюЖены вручил с младенцем вместе. ТамКонстанца стала жить в уединенье,Вся отдаваясь набожным делам.Ее судьба показывает нам,Как чудно богоматерь помогаетТому, кто к ней с молитвой прибегает.Хотя была сенатора женаКонстанце теткой, все же не призналаВ ней юную племянницу она.Теперь вам сообщу, что сделал Алла,Который плакал и стенал сначала,Констанцу же оставлю под крыломСенатора и к ней вернусь потом.Король, убивший мать, пронзен однаждыБыл горестным раскаяньем таким,Что, истомленный покаянья жаждой,Решил отправиться в далекий Рим,Чтоб там свой грех пред папою святымИзлить в слезах и вымолить прощеньеСебе от всеблагого провиденья.Молву о том, что из чужой землиПаломник прибывает именитый,Гонцы по стогнам Рима разнесли,И наш сенатор, славою повитый,Навстречу выехал с роскошной свитой,Чтоб гостя августейшего принять,А также, чтобы блеск свой показать.Друг друга чествовать тотчас же сталиСенатор и король, — наперебойОни пиры друг другу задавали,И вот однажды, — через день-другой,—На королевский идя пир, с собойСынка Констанцы взял сенатор славный,—Об этом я осведомлен исправно.По мненью многих, мальчик приведенБыл по желанью матери. Не знаю;Присутствовал, так иль иначе, он,—Все прочее я мелочью считаю,Но вот что верно: сына отпуская,Она велела между блюд свой взорЕму на Аллу направлять в упор.Взор этот встретив, Алла изумленноСпросил сенатора: «Скажите, чейРебенок это?» И в ответ смущенноПромолвил тот: «Не ведаю, ей-ей!Живет он в Риме с матерью своей,Отца же нет». Но через миг, не дале,Все обстоятельства поведал Алле.«Я должен вам сказать, — прибавил он,—Что женщины я не видал доселе —Среди девиц, и вдов, и мужних жен —Столь чистой в разговоре и на деле;Она бы предпочла, чтобы горелиЕе стопы на медленном огне,Чем на соблазн пойти, поверьте мне».Жила Констанца в памяти супруга,А были схожи так дитя и мать,Как мало кто похожи друг на друга.Король невольно начал размышлять.«У них одно лицо и та же стать.Возможно ли?» В сомнениях без краяТотчас из-за стола он встал, вздыхая.«Клянусь творцом, — он думал, — это бред.Ведь если дело обсудить в покое,Уже давно в живых Констанцы нет».Но через миг он думать стал иное:«Что, ежели Христос рукой святоюПослал ко мне Констанцу и сейчас,Как он послал ее к нам в первый раз?»Чтоб посмотреть, что дальше будет, АллуСенатор пригласил к себе домойИ, пир ему устроив небывалый,Констанцу попросил войти в покой.Ах, танцевать охоты никакойНе вызвало в ней это приглашенье!Она едва стояла от волненья.Жену увидев, Алла перед нейСклонился низко. В этой юной дамеНе мог он не признать жены своейИ залился горючими слезами.Констанца же стояла, словно камень:)Ей причиненного супругом злаОна забыть доселе не могла.Теряла дважды бедная сознанье,А он доказывал, что нет причинЕго винить за все ее страданья.«Тому свидетель весь небесный чин!Я так же чист пред вами, как мой сынМаврикий, столь на вас лицом похожий.Коль я солгал, срази меня, о боже».И долго лился горьких слез поток,Но души их спокойнее не стали.Никто без жалости глядеть не мог,Как муки их от плача возрастали.Но я устал о горе и печалиПовествовать. Скажу лишь в двух словах:Заря застала их еще в слезах.Но наконец, когда ей стало ясно,Что Алла перед ней не виноват,Сменил стенанья поцелуй согласныйИ повторенный сотни раз подряд.Блаженством большим только райский садИх мог бы наделить. Счастливей парыНе видел, не увидит мир наш старый.Констанца попросила, чтоб супруг,Вновь ею обретенный, в облегченьеЕе столь долгих и жестоких мукНе отказал ей ныне в одолженье:Чтоб от ее отца соизволеньеПожаловать к обеду получил,Ни слова чтоб о ней не проронил.Передают, что к римскому владыкеБыл послан с пригласительным письмомНе кто иной, как маленький Маврикий;Но я, признаться, сомневаюсь в том:Ведь Алла вовсе не был простакомИ знал, что это было б неприлично.Он, верно, с мальчиком явился личноСвое согласье император дал.На мальчика при этом, вероятно,Упорный взор не раз он устремлялИ думал о Констанце безвозвратной.Король же поспешил к себе обратно,Чтоб подготовить праздничный обед,Принять достойно христианства цвет.Назавтра Алла в пышном одеяньеНавстречу императору верхом,Исполнен радостного ликованья,С женой своей отправился вдвоем.Отца увидев, перед ним ничкомУпала дочь. «Отец, — она вскричала,—Констанцу, верно, помните вы мало.Я — ваша дочь Констанца. Верьте мне:Я — та, что вы когда-то в край неверныйПослали, та, что по морской волнеВ ладье носилась, мучась беспримерно.Теперь ко мне вы будьте милосердны,К язычникам не посылайте вновь.Вот мой супруг, — он заслужил любовь».Кто в мире радость описать сумеет,Которой предались они втроем?Я мой рассказ кончаю, — вечереет,И на ночлег уж скоро мы придем.Веселую беседу за столомОни всю ночь вели, не уставая,В блаженстве этом их я оставляю.Маврикий после папой на престолБыл возведен, и в нем оплот великийСебе весь христианский мир нашел.Но от рассказа в стороне Маврикий.Прочесть о жизни этого владыкиВ «Деяньях римских» [132]может всяк из вас.Я посвятил Констанце свой рассказ.Король страны Нортумберландской вскореС возлюбленной супругою святойВ Британию вернулся через море,Где ждали их довольство и покой.Но скоро счастье их затмилось мглой.Царит над нами рок бесчеловечный,—Все радости земные быстротечны.Увы, прожить сумел ли кто-нибудьХоть день один, не омраченный тенью,Не злобясь, не завидуя ничуть,Не поддаваясь чувству раздраженья?Я привожу вам это изреченье,Чтобы сказать, что мрак чрез краткий срокНа счастье Аллы и Констанцы лег.Еще не больше года миновало,А смерть уже безжалостной рукойНавеки вырвала из жизни Аллу.Господь его на небе упокой!Он горячо оплакан был женой;Констанца же — мы тут рассказ кончаем —Вернулась в Рим, с чужим простившись краем.Родных и близких всех она нашлаВо здравии, и после всех мученийПод отчим кровом отдохнуть смоглаОт истомивших душу приключений.Перед отцом упавши на колени,Она — рыдая, но душой светла —Христу хвалу стократно воздала.Семьею набожной и богу милойВсе вместе прожили остаток дней,Покуда смерть их всех не разлучила.Тут окончанье повести моей.Исус Христос, что в благости своейСменяет людям радостью мученья,Да не оставит вас без попеченья.

Перейти на страницу: