Кентерберийские рассказы

Второй фрагмент «Кентерберийских рассказов» содержит только одну историю вместе с двумя прологами, предшествующими ей. Это «Рассказ Юриста», который, хотя и печатается отдельно, однако, как и все остальные рассказы книги, отталкивается от предыдущих историй и предвосхищает следующие после.

Первый пролог, который в русском переводе назван «Пролог Юриста» (в Элзмирской рукописи он именуется Proem), имеет подзаголовок «Слова Трактирщика ко всей компании». Второй пролог — это уже непосредственно «Пролог к Рассказу Юриста». Они мало похожи друг на друга и породили в критике много споров и предположений.

«Пролог Юриста» действительно начинается словами Трактирщика, который, неожиданно установив точное время действия — десять часов утра восемнадцатого апреля,1669 — переходит к типично средневековому рассуждению о быстротечности времени, которое нельзя терять:

Ведь, разорясь, вновь злато наживешь,
А времени, увы, уж не вернешь,
Как девства… Утеряв его беспечно,
Девчонке не вернуть его, конечно.

В подлиннике две последние строки, содержащие упоминание имени Малкин, дочери мельника из «Рассказа Мажордома», потерявшей «девство» с одним из студентов, как бы перебрасывают мостик к первому фрагменту книги, давая читателю ясно понять, что «Рассказ Юриста» возник не на пустом месте, но непосредственно связан с предшествующими ему историями.1670

Но это сам рассказ. В первом же прологе Юрист, которому предстоит продолжить состязание, как бы забыв о своей профессии, заводит речь о том, что и как рассказывать, и неожиданно дает оценку творчества Чосера как автора недавно написанной «Легенды о славных женщинах». Юрист хвалит Чосера за должным образом выбранные истории, где он, в отличие от Гауэра, не касается темы инцеста. (Это замечание, по мнению ученых, было не столько упреком знаменитому современнику, сколько, скорее всего, дружеской шуткой в его адрес.) При этом, однако, Юрист как бы незаметно ставит Чосера в один ряд с такими поэтами, как Овидий и Гауэр.

Но, одобрив содержание поэмы, Юрист не принимает поэтическую манеру Чосера:

Вот Чосер, он хоть мало понимает
В различных метрах и стихи слагает
Нескладно очень…

Теперь это уже, очевидно, и шутка поэта над самим собой. Под конец же Юрист объявляет, что он, в отличие от неумелого Чосера, расскажет свою историю прозой.

Допустив возможность авторской самоиронии, — на самом деле, Чосер разочаровался не в манере, но, наоборот, в однообразном содержании «Легенды о славных женщинах» и потому не завершил ее, — ученые бьются над загадкой последних строк «Пролога Юриста». Ведь следующий за двумя прологами «Рассказ Юриста» написан стихами, а не прозой. Большинство исследователей полагает, что Чосер первоначально написал для Юриста какую-то другую историю в прозе, возможно даже «Мелибея», однако потом поменял свое решение и отдал «Рассказ о Мелибее» самому себе, но не успел отредактировать окончательный вариант рукописи.

Второй пролог содержит поэтический пересказ отрывка из трактата римского папы Иннокентия III «О нищете человеческого существования», откуда Чосер взял материал для ряда отступлений о непостоянстве земных радостей. Во второй пролог также добавлена, — скорее всего, в последнюю минуту — похвала купцам, от которых Юрист и узнал рассказываемую им историю. Подобный пролог был бы гораздо более уместен, если бы Чосер отдал сделанный им ранее, но сейчас утерянный перевод трактата папы Иннокентия III Юристу в качестве его истории в прозе. Может быть, именно таков и был первоначальный план поэта. Видимо, и здесь редактура не была доведена до конца. Это, в частности, проявилось в том, что «Рассказ Юриста» имеет весьма далекое отношение к профессии его рассказчика и к тому важному и чопорному персонажу, который появлялся в Общем Прологе. Одной лишь сентенциозности и приподнятости тона повествования явно мало.

В отличие от большинства других историй, где поэт в основном пользовался введенным им в английскую поэзию пятистопным ямбом с рифмованными двустишиями, и второй пролог, и сам рассказ написаны так называемой королевской строфой, состоящей из семи строк и рифмующейся по схеме ababbcc. Чосер ранее уже опробовал эту строфу в «Птичьем Парламенте» и «Троиле и Крессиде». В «Кентерберийских рассказах» он использует ее только четыре раза, в историях, которые критики называют религиозными, где королевская строфа как бы подчеркивает серьезность и важность описанных там событий. Это, помимо «Рассказа Юриста», — рассказы Аббатисы, Второй Монахини и Студента.