Кенозёры

Забыть бы всё, начать сначала,
Остановиться на бегу…
Надрывно женщина кричала:
«Я жить так больше не могу!
Тебе вино семьи дороже.
А мне покоя бы чуть-чуть.
Тебе никто уж не поможет
С кривой тропиночки свернуть!
Я десять лет тебя спасала,
Хотела справиться с бедой.
Я так устала, так устала,
Что нету силы никакой…»
И было холодно в квартире,
Из крана капала вода,
А за окном протяжно выли
Под зимним ветром провода.
И у порога, как собака,
Которую никто не ждёт,
Сидел он молча, горько плакал
И знал, что завтра вновь запьёт.

Бобыль

Мой земляк Егор Морошкин
Жил на свете бобылём.
Коз доил, садил картошку,
Промышлял в лесу с ружьём.
Окуней ловил в мережи
И чужих не трогал жён.
И колхозник был хороший,
Но подружки не нашёл.
Пил вино он, зная меру,
Курил только «Беломор»,
Телевизору не верил,
Не читал газет Егор.
Сто лет жил в своей избушке,
На окраине села,
Без старушки-веселушки,
Никому не сделав зла.
Мой земляк Егор Морошкин
И сегодня тут живёт.
По утрам печёт лепёшки
И чаёк горячий пьёт.
В ус не дует, если туго,
И не скажет слово зря.
…И жалеет вся округа
Дядю Ешу-бобыля.

В лесу

Пасмурно, сыро и зябко,
Раскаркалось вороньё.
На каждой берёзе, как шапка,
Чернеет воронье жильё.
Громкие крики незримо
Уносятся в облака…
Проходят охотники мимо,
Всё мимо березняка.
Каждый, что к сроку заряжен,
В охотничьей сумке патрон
Воронам, конечно, не страшен,
Пока не стреляют ворон.

1971 г.

Дед Аким