– Зачем ты позоришь меня, Кухулин? – спросила его Эмер. – Зачем позоришь перед всеми женами и мужьями Ирландии? Под твоей защитой я пришла сюда, покоренная твоей верностью мне! Не гордись нашей ссорой! Не сможешь ты отвернуться от меня, даже если захочешь!
– Эмер, ответь мне, почему не могу я побыть с этой женой, если она учтива, красива, достойна самого короля, эта жена с берега великого моря? Ни лицом, ни статью не уступит она никому, ни умом, ни уменьем, ни быстротой, ни решительностью. Мужу и желать больше нечего, а если он чего-то пожелает, она все исполнит, не беря с него никаких обещаний. Эй, Эмер, – продолжал он, – не найти тебе мужа храбрее и благонравнее меня!
– Ты все правильно сказал об этой жене! – вскричала Эмер. – Красное всегда красиво, новое привлекательно, а привычное горько на вкус! Чего у нас нет, о том мы мечтаем. Что есть, то не привлекает! О Кухулин, когда-то ты почитал меня. Опять стану я такой, как прежде.
Горько было Эмер, как никогда еще не было.
– Даю тебе слово, – ответил ей Кухулин, – что люблю я тебя и буду любить, пока жив.
– Оставь меня, – сказала тогда Фанд.
– Нет! Пусть он оставит меня! – воскликнула Эмер.
– Нет! Рано или поздно он все равно оставит меня. На каждом шагу подстерегает меня беда.
Обидно стало Фанд. Не хотела она позора на свою голову, но понимала, что пройдет время и бросит ее Кухулин, и придется ей опять возвращаться в свой одинокий покой, а ведь она любила Кухулина. И запричитала она:
Мананнан узнал, что Фанд, дочь Аэда Абрата, противостоит женам Улада и Кухулин отказался от нее. Не утерпел Мананнан, примчался с восточного края земли и, невидимый, встал рядом. Одна только Фанд знала, что он все видит и слышит, и великое смятение охватило ее.