Кехо

Юти вздрогнула. Сквозь пелену озарения и десятков чужих лиц, одно, невероятно гордое и красивое, показалось ей знакомым. Девочка все списывала на горячку боя, однако стоило Ерикану задать правильный вопрос, как очертания происходившего стали четче, ярче, реальнее.

Морац Кер по прозвищу Призрак действительно был там. Среди десятков напавших на них солдат Империи. Случайно ли? Или знал, что именно здесь она должна появиться? Если да, то как? Со времен выхода крови прошло немало времени.

Егерь снял со спины лук, вложил стрелу в тетиву, однако так и не выстрелил. Он замер, стоило Юти легким движением перемахнуть через реку, точно та была скудна в своих водах подобно выгребной канаве в пустом городе, по решительным контратакующим выпадам и смертям товарищей, Призрак рассмотрел ее Озарение. И дрогнул.

Морац Кер оправдал свое прозвище, растворившись среди лесной чащи быстрее, чем закончился бой. Юти жалела, что упустила своего кровного, во всех смыслах, врага, однако преследовать его не собиралась. Она являлась в ответе за раненого оборотня, который спас ее.

Если бы Юти осталась на месте боя, дабы предаться бесчестному занятию для последователя Аншары и привычным делом для каждого солдата, если бы осталась, чтобы обобрать мертвых, то еще бы встретилась со сбежавшим егерем. Именно для этого спустя некоторое время и вернулся Морац Кер, решивший поживиться за счет бывших товарищей, а уже после следовать дальше. Призрак искренне считал, что его служба на заставе закончилась со смертью отряда. Теперь следует направить свои стопы на север, стремясь уйти к Ближним землям. А об опасном пацане, который стал Озаренным, лучше и вовсе забыть. Судьба в очередной раз вытерла ноги о Призрака.

Все изменилось, когда Морац Кер нашел живым командующего, только чудом и благостью богини лишившимся чувств, однако целого и невредимого. В голове Призрака возник коварный план, в котором ему могли помочь сила, влияние, и, самое главное, уязвленное самолюбие Нишир Фаруха Гаран Победителя. Судьба упорно сталкивала Мораца Кера с мальчишкой-Одаренным, не желая разводить их надолго. И егерь умел различать сигналы судьбы. И что самое главное — использовать подворачивающиеся под руку козыри в свою пользу.

Всего этого Юти не знала, да и не могла знать. Вместе с учителем на сооруженной наспех волокуше они тянули за собой оборотня к домику Лидса. А думала Юти лишь об одном.

— Неужели этих всех людей убила я?

— Не людей, а солдат. Каждый, кто берет в руку оружие, должен понимать, что вступает на путь воина, — скороговоркой проговорил Ерикан. — Пусть даже и не осознает подобного.

— Ты не ответил на вопрос.

— Да, почти всех, — равнодушно признался наставник, точно речь шла о том, кто же съел весь пирог, оставленный на столе. — Я отвлек на себя меньше трети отряда. Сквозь остальных ты прошла точно нож через масло. Это было… впечатляюще.

Юти беспокоило, что бой оставил такое же место в ее памяти, как произошедшее в младенчестве. Иными словами, девочка помнила лишь небольшие кусочки, разрозненные обрывки, которые при всем желании не могли составить целостную картину.

А еще Одаренную тревожили изменения, происходившие с ней. Все, что она испытала «вернувшись» в себя — только омерзение от жутких ран и гримас смерти на лицах солдат. На сожаление подобное не очень-то походило. И это пугало Юти. Всю свою жизнь она стремилась к подобному — стать безэмоциональным воином, способным сражаться в любых условиях и с любым соперником. Однако оказалась не готова к внутренним метаморфозам. Выяснилось, что даже ради превращения в Аншару, чтобы это не значило, Юти не желала терять себя.

И приобретенное серое кольцо, гулявшее по пальцам, призывно манящее собранной в нем силой, не принесло должного удовлетворения. Совсем скоро девочка могла стать мастером, достичь вершины, о которой стоя у центральных врат Райдара, ей оставалось только мечтать. И именно теперь она поняла, что первый обруч, который в мыслях уже покоился на левой руке, вовсе не принесет ей радости. К тому же, тот все равно был еще довольно далек — учитель строго-настрого наказал ей не надевать кольцо, пока он не скажет.

Юти вновь облачилась в серую, с отпечатком постоянной усталости, маску. Ветер, который с каждым днем становился все холоднее и пронизывающее, продувал девочку насквозь. Плечи отваливались от необходимости тащить Бреселя, а в пальцы впивалась хвойная колючая кора ручек волокуш. Поэтому когда оборотень пришел в себя, девочка искренне обрадовалась. С удивлением отмечая для себя, что еще способна на настоящие, яркие эмоции.

— Я хочу сказать тебе кое-что, — дотронулась она до бледного лица бывшего егеря. — Я сочла твою помощь нужной и своевременной. И снимаю с тебя клятву долга, — Юти чуть скривилась от боли в груди, однако после продолжила. — Теперь мы квиты, Бресель.