Кэйтлин и Купидон

– Ну ладно, последняя песня. А потом спать, я думаю, – говорит Джен, копаясь в своем телефоне в поисках подходящей музыки. – Завтра Рождество!

– Странно, – замечает Верити. – Его здесь отмечают?

– О, разве вы не читали? – удивляется Усман. – Они устраивают все, как положено, – но внизу на пляже, расставляют там длинные деревянные столы.

– Можно брать столько жареной картошки, сколько захочешь. Это чудесно. Ага, вот, нашла! – кричит Джен. Раздаются плямкающие звуки электрического фортепиано. Мелодия такая узнаваемая, что я машинально начинаю танцевать, словно включилась мышечная память. «Лучшее время моей жизни» Билла Медли.

– Сейчас лучшее время моей жизни… – подпевает Усман. Его голос такой же глубокий, как у Билла Медли, и мы с Верити смотрим на него, пораженные. Джен гордо улыбается, прежде чем целиком отдаться ритму танца. – …Всем этим я обязан лишь тебе…

К моменту припева мы уже поем хором, хотя и невпопад, громко выкрикивая:

– НАВЕРНО, ЭТО ЛЮБОВЬ!

И я возвращаюсь – в очередной раз – в день моей свадьбы. Танцпол мерцал фиолетовым и синим, окрашивая лица всех присутствующих. Мои волосы были усыпаны сердечками из серебристой фольги – ими стреляли из хлопушек под конец нашего первого танца, а к концу вечера их было уже столько, что дети сновали у нас под ногами, зачерпывая их горстями и кидаясь друг в друга. Под эту песню, в то время как наши танцующие подвыпившие друзья образовали огромный круг, я обхватила Гарри за талию, крепко в него вцепившись. «Нам так повезло, – шептал он мне на ухо. – Нам так повезло».

Интересно, помнит ли это Верити? Она приблизилась и держит меня за руку, сжимая мою ладонь в своей и размахивая ими в такт музыке. Наверно, я не должна слишком переоценивать подобные песни – песни, которые звучат бесчисленное количество раз на дню и навевают на каждого свои воспоминания. Но я не могу запретить своим мыслям переноситься в другое место, когда она играет; или когда я чувствую от кого-то запах его лосьона после бритья, или вижу кого-то в похожем джемпере. Даже зубной эликсир напоминает мне о Гарри – я вспоминаю, как он надувал щеки, пока полоскал рот, и старался не рассмеяться, когда я его передразнивала.

Я позволяю этим воспоминаниям просто прокручиваться в голове, как мини-фильм, пока тело берет на себя все движения, улыбки и танцы. Так что к тому моменту, когда песня заканчивается и я снова возвращаюсь в настоящее, Усман и Джен ничего не замечают. Они лишь хлопают нас по плечу:

– Спокойной ночи, девочки! Увидимся утром.

Мы не спеша возвращаемся в тишине, любуясь видами и вдыхая ночной воздух. Нам нужно перейти через огромный мост, ведущий к главному бару, чтобы добраться «домой». Вокруг камней под мостом кружат маленькие акулы размером с кошку, и мы какое-то время за ними наблюдаем. Откуда-то слабо доносится «Еще раз» Бритни Спирс, несколько человек подпевают. Моя меланхолия прошла и сменилась желанием повеселиться.

– Могу я соблазнить вас еще одним напитком, девушки?

Это Уильям. Он подкрался сзади. Его фартук теперь забрызган какой-то зеленой жидкостью, волосы слегка взъерошены.

Верити смотрит на меня:

– Все зависит от одного человека.

Я замечаю, что в одном его глазу – голубое пятнышко, контрастирующее с их темно-коричневым цветом. У него родинка под левой бровью и ямочка на правой щеке. Я киваю.

– Тогда вперед!

Глава 20

Коктейли бледно-розовые, на поверхности весело скачут пузырьки. Бар пуст, если не считать Верити и меня, балансирующих на высоких табуретках, пока Уильям добавляет в напитки малину.

– Водка, раздавленная свежая малина и шампанское. – Он ухмыляется. – «Особый от Уильяма». Готовы? – Он поднимает свой бокал, и мы чокаемся. Напиток легко скользит по моему горлу.

– Это действительно очень мило, Уильям, где вы такому научились? – интересуется Верити.

– Лучше, чем дешевая текила, к которой мы привыкли, – добавляю я, и хотя это не особо остроумно, Уильям громко смеется, стараясь поймать мой взгляд.

– В Мумбаи, – отвечает он, и в его голосе все еще слышится смешок. – Я работал там в барах, выигрывал призы среди составителей коктейлей, а потом меня переманили сюда. Я не мог воспротивиться работе в раю.

Когда мы пришли сюда час назад, он настоял на том, что покажет еще несколько фокусов – нам и четырем другим гостям в баре. Теперь они ушли, а Верити клюет носом: смена часовых поясов наконец дала о себе знать. Нам и вправду пора спать, но в моей душе бурлит и клокочет какая-то энергия и сердце замирает всякий раз, когда Уильям на меня смотрит. Словно мы связаны с ним невидимой нитью. В воздухе витает нечто такое, что мы оба чувствуем, но не смеем упомянуть.

– И вы живете здесь круглый год? – Верити слегка запинается – то ли от усталости, то ли от коктейлей.

– Да, за мостом чуть дальше по дороге есть остров для персонала. – Он показывает туда, где находится наша вилла. Я пытаюсь кокетливо хихикнуть, но это больше похоже на икоту.

– О Боже, свой остров для персонала! Вы с ребятами, должно быть, неплохо там веселитесь.

Уильям проводит рукой по волосам. Одна прядь падает вперед, прикрывая его глаз.