Кэйтлин и Купидон

– Ладно, Кэйтлин, я пойду. Но все это теперь наше общее, понимаешь? Я вернусь, чтобы проверить, как у тебя дела.

Сара произносит это строго, тем же тоном, которым обычно говорила, оставляя меня нарезать овощи и дав точные инструкции – как именно следует их запечь, чтобы ей понравилось. Затем целует меня в обе щеки и идет к двери. Когда она уходит, я чувствую себя мокрой губкой, так отяжелевшей от слез, что едва могу двигаться. Мой телефон лежит рядом, полный фотографий. Улыбающийся Гарри. Смеющийся Гарри. Хмурый Гарри. Я поднимаю телефон, прижимаю к груди и снова, в который раз, начинаю рыдать.

Глава 17

Вокруг меня кромешная тьма. Макушка касается досок, руки обхватывают колени.

Раньше сюда проникал естественный свет, но теперь за окном вечернее небо. Никто не знает, что я сижу здесь, забившись под стол, и уже давно. Однако теперь я слышу грохот шагов на лестнице, сопровождаемый смехом Эйд и Стью.

– Ты чертов трудоголик, – ворчит Эйд. – Сейчас время паба.

Его голос низкий, хриплый:

– Я знаю, но давай покажу тебе одну идею. Думаю, это может помочь Кэйтлин, если ты права насчет нее. А потом мы пойдем выпить пива.

Я слышу, как Эйд вставляет ключ в замок.

– Странно, не заперто… – замечает она.

Скрип двери. Щелчок выключателя.

Я остаюсь невидимой, пока Эйд гремит чашками, собирая их со стола надо мной.

– Кэйтлин никогда не оставляет немытых чашек, – говорит она Стью. – Она что, здесь?

И тут из меня вырывается слабый стон, похожий на мяуканье. Возможно, это крик о помощи.

– Кэйтлин? – Его ноги в нескольких дюймах от меня. Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до его лодыжки. Стью присаживается на корточки и видит меня под столом, словно скомканную газету.

– О Господи, что случилось?

Я просто смотрю на них обоих. Эйд подошла и присела рядом с ним. Они глядят на меня, склонив головы набок, будто наткнулись на улице на умирающую птицу и не знают, как с ней быть.

– Что ты здесь делаешь? – Ее голос нежный, но твердый – так она обычно разговаривает с детьми.

Я не могу произнести эти слова. Я знаю, что придется, но не могу. Все, что я способна сказать, это:

– Верити… пожалуйста, вы можете позвонить Верити?

Эйд кивает:

– Можем, конечно. Стью, иди позвони, хорошо? Ее номер в моем телефоне. – Затем она протягивает мне руку, и я крепко ее сжимаю. – Давай, вылезай оттуда.

Она подводит меня к дивану и набрасывает свое пальто мне на плечи. Я трясусь всем телом, как пойманный зверь.

Подходит Стью, садится на пол возле моих ног и протягивает чашку чая.

– Она уже в пути, – сообщает он, и наступает тишина. Словно они оба боятся говорить.

– Я слышала ваш разговор, – признаюсь я, делая глоток чая. Он густой от сахара. Трудно поверить, что только вчера я стояла по другую сторону двери и слушала их предположения насчет Гарри. – Вы правы. Я обманывала вас. Гарри… он… он…

Эйд устроилась рядом на диване и гладит меня по спине.

– Шшшш, все нормально, мы понимаем. Мы знаем.

Но как они могли это выяснить – разве что Верити рассказала? В Интернете нет никакой информации о его смерти; Гарри – его второе имя. Они не могли узнать. Однако они выглядят знающими, когда смотрят на меня с такой жалостью. Эйд рядом со мной на диване, Стью сидит на полу, скрестив ноги.

– Это произошло, – бойко произносит Эйд, – но мы можем это исправить. У Стью возник отличный план – вот почему мы здесь.

– Ты же сказала, что собираешься увольняться, – говорю я. Эйд смотрит на свои руки и начинает заламывать пальцы.

– Знаю, но потом я вспомнила, как страдаю из-за Ханны, как подобное может изменить тебя и заставить наделать глупостей.

– Ага, – кивает Стью. – Господи, да с моей бывшей та же история. Я вообще-то не хотел вам рассказывать, но она тоже мне изменила, и это было ужасно. Я понимаю, правда понимаю.

До меня доходит, что они ничего не знают. Они просто пришли к какому-то выводу. Лучшему из возможных. Я смотрю на Стью, сидящего на полу. Его взгляд серьезен, будто Стью и впрямь понимает. Я еще больше сжимаюсь всем телом, когда шепчу:

– Нет, это не то…

– Что? – переспрашивает Эйд. – Прости, Кэйт, мы тебя не слышим.

Я пытаюсь выпрямиться на диване. Я собираюсь произнести эти слова. Но я еще не готова.

– Лучше бы… – говорю я громче, тем же дрожащим голосом, но яснее. – Лучше бы он меня бросил. Это означало бы… – Я снова начинаю плакать. – Это означало бы, что он по-прежнему здесь.

Я вижу, как они растерянно переглядываются. А затем Эйд резко меняется в лице, когда внезапно осознает.

– Он… погиб… – Задыхаясь, я выталкиваю это слово, и лицо Эйд становится белым.

– О Боже… – произносит она. – О Боже.

– Вот дерьмо… – шепчет Стью, опустив голову и уставившись в пол.

– Когда?.. – выдыхает она, а я не в силах взглянуть ей в глаза. Я смотрю наружу, в окно. На небе нет звезд. Я слышу, как на улице поют подвыпившие люди. И пытаюсь сосредоточиться на этом: их голоса звучат нескладно, но абсолютно счастливо.

– Сегодня ровно год.

– Я была… Я вела себя так… – Эйд с трудом выговаривает слова. Стью поднимается с пола и втискивается рядом с ней. Она склоняет голову ему на грудь.