Кэйтлин и Купидон

Каждый раз, когда я стукала пустым бокалом о стол, я мысленно переносилась в ту первую ночь с Гарри, под одеяла. Все вышло точно так, как мы с Верити и задумали: мы выяснили, что сестра Гарри живет в этом же доме, и решили устроить вечеринку по случаю новоселья и пригласить на нее всех соседей. Я помню, как ныла весь вечер в своей комнате, одетая в расшитую белую накидку, потому что не было никакой гарантии, что она придет, не говоря уж о нем. Верити строго сказала мне своим лучшим учительским голосом, чтобы я прекратила распускать нюни, поскольку лучший способ привлечь кого-то – это быть веселой. И я четко последовала ее рекомендациям, болтая со всеми, танцуя и стараясь изо всех сил не посматривать на дверь. Когда он вошел, я как раз была в процессе строительства берлоги, набрасывая одеяла на сушилку для белья, чтобы пятилетняя дочка наших соседей могла там поиграть. Я услышала, как кто-то покашливает за моей спиной, и резко обернулась – в одной руке он сжимал бутылку текилы. «Выпьем?» – предложил он, наливая янтарную жидкость в рюмку в форме черепа. Но не только вкус текилы переносит меня в тот вечер. Я чувствую то же, что и тогда.

Я помню разговор с Гарри – мы оба залезли в ту берлогу, когда дети давно уже разошлись по домам, – и понимание, что он по-настоящему меня слушает. Энергия бурлила во мне, и мы оба рассказывали о себе друг другу так торопливо, словно боялись куда-то не успеть. Но вместе с тем нам хотелось замедлить время, лелеять каждое слово, сказанное другим, – впитывать эти слова, пока они не станут частью нас.

Мне казалось, я вижу, как моя речь проникает в него, наполняет его. Гарри рассказывал о своей маме: как они были близки и как при этом она его раздражала, потому что всегда чувствовала себя ущемленной в жизни – просто потому, что постоянно сравнивала себя с другими.

Со Стью я ощущаю ту же самую энергию; каждая история, которую он рассказывает, кажется важной – это нечто большее, чем просто светский разговор о пустяках. Нечто такое, что нужно помнить и беречь. Но есть одно отличие между сегодняшним вечером и тем, с Гарри – я помню, как сильно тогда хотела, чтобы Гарри меня поцеловал. Помню, как между нами явно пробежала искра. Со Стью же я решаю не поддаваться этой искре. Вместо этого я стараюсь разузнать побольше о нем, уклоняясь от вопросов о себе и вскакивая, чтобы взять еще вина или попросить диджея поставить какую-нибудь песню – всякий раз, когда атмосфера становится слишком наэлектризованной.

Когда свет мигает три раза, подсказывая, что наступает время закрытия, – мы замечаем, что Эйд исчезла. Уголок, в котором она целовалась с девушкой, облитой красным вином, теперь пуст. Оставленный подарок «тайного Санты» – плюшевый олень Рудольф – сиротливо сидит на их месте.

– Что, даже не попрощалась? – качает головой Стью, пока я пытаюсь встать. Я пробую дважды, и оба раза дрожь в ногах берет надо мной верх, и я с хохотом снова падаю на стул. Стью смотрит на меня, улыбаясь.

– Давай помогу, – он протягивает мне руки. Я крепко вцепляюсь в них, и он рывком ставит меня на ноги. Пока мы движемся к выходу, я громко топаю каблуками по полу, покачиваюсь и натыкаюсь на людей, всякий раз при этом икая, – поэтому он обхватывает меня за плечо и притягивает ближе. Я и забыла, какое это замечательное чувство – находиться под защитой мужской руки, ощущать себя в безопасности у него под мышкой. Я втягиваю носом воздух: от Стью пахнет лосьоном после бритья, пивом и еще чем-то, напоминающим запах бисквита и сугубо индивидуальным. У меня от этого кружится голова.

Затем мы оказываемся на улице, и от оранжевого света уличных фонарей я немного прихожу в себя – вспоминая, кто я и почему здесь. Я отлепляюсь от Стью и замечаю такси, которому он машет рукой.

– Ты в состоянии сама добраться до дома? – спрашивает он, и из меня рвутся слова: «Нет, ни за что, пожалуйста, проводи меня – ничего такого, просто чтобы чувствовать тебя рядом». Но я проглатываю их, киваю и заверяю, что со мной все будет в порядке.

И только потом, когда я уже лежу в постели, свесив одну ногу на пол, чтобы остановить головокружение, – я понимаю, что вино стерло из моей памяти целые куски нашей беседы. Я понятия не имею, что ему наговорила.

Глава 13

Телефон звонил уже раз восемь, и я пытаюсь не обращать на него внимания. Но он не умолкает, жужжит и дергается на прикроватном столике, терзая мои уши и усиливая головную боль. Я знаю, что это не Верити, потому что для нее есть специальный рингтон. Когда вчера вечером я проверяла телефон, то увидела от нее двенадцать пропущенных звонков. Мама прислала сообщение с вопросом, все ли у меня в порядке, на которое я послушно ответила, предельно сосредоточившись, чтобы печатать без ошибок.