Кейдж

— Взяли на службу подполковником, стал генерал-лейтенантом. Что еще? Спортсмен, летчик, был флотским офицером, изгнан из Кригсмарине за аморальное поведение. Личный друг главы военной разведки Канариса. С марта нынешнего года — глава созданной им же Службы безопасности рейхсфюрера СС, куда входит и «стапо». Считается одним из самых умных людей в нацистском руководстве. Толстый Герман как-то сказал: «Мозг Гиммлера зовется Гейдрих».

Анна помолчала, затем ударила ладонью по столу.

— А теперь скажите мне, Марек: кто нам сдает Гейдриха — и зачем?

Капитан деревянного корабля поглядел растерянно:

— А-а… А разница есть? Все равно — нацист!

— Курьером останетесь, — мягко проговорила Сестра-Смерть. — Вы, Марек, не в сказку про Козла попали. Придется к «фюрерам» привыкать!

— Мне и Геббельса — с головой… — начал было странный голландец. Осекся, рукой махнул.

Секретный агент Мухоловка наклонилась, едва удержавшись, чтобы не поцеловать парня прямо в губы. Геббельса, значит? На Эйгере был? Все с тобой ясно, изверг и враг рода человеческого Марек Шадов! Больно не было, правда? С анестезией потрошила.

— А все-таки подумаем. Пробуйте!

Присела рядом, коснувшись плечом плеча, на миг закрыла глаза. «Разве только вдвоем, под рыданья метели, усыпить свою боль на случайной постели…» Но ведь боли нет! Что же с ней творится?

— Его, Козла, кто-то… не любит, — неуверенно проговорил Марек. — Анна! Я действительно курьер. Ну, почти. Желтый Сандал, офицер связи. Больше не потяну, да?

Сестра-Смерть постаралась забыть обо всем — кроме работы. Итак, объект — вот он, рядом. Неглуп, силен, великолепная реакция, виды видал. Желтый Сандал — Китай или Юго-Восточная Азия. Не мелко! Чего не хватает? Уверенности в себе? Наглости? Или того, единственного в душе, ради чего идут на смерть?

Или — той, единственной?

— Потянете, Марек, обещаю. А теперь смотрите. Ваш брат верно сказал: Козел всем надоел, особенно собственному начальству. Начальство — Генрих Гиммлер. Но я не уверена, что Харальд сказал всю правду.

7

Мисс Лорен Бьерк-Грант не вышла — вывалилась из палаты, поднесла кулак ко рту, всхлипнула. Выхватила из сумочки платок, принялась тереть глаза. Затем, не выдержав, отвернулась к стене, ткнулась лицом в темно-зеленую краску.

— Сволочь! Сволочь! Какая же я сволочь!..

Тарб, городок невеликий, Лаваланету брат родной. Двухэтажная больница, вечный запах лекарств. У Джо — запущенное воспаление обоих легких. Врачи смотрят плохо.

— Какая же я!.. А ты куда смотрел, Крис? Куда?! Надо было немедленно, сразу!..

Кейдж молчал. Что толку упрекать, напоминая об очевидном, если и сам виноват. Разбежались, словно тараканы, а человека бросили.

Лорен наконец повернулась. Облизала губы, провела платком по измазанному помадой лицу.

— Страшная, правда? Я, Крис, договорилась, они специалиста вызовут — из Тулузы. Лекарства у них есть, сиделок я наняла… Джо тоже виноват, я же его предупредила: если что, немедленно шли телеграмму. Не ребенок же он!..

Подошла к коллеге, взяла под руку.

— Я не оправдываюсь, Кристофер. Привыкла, что Джо вроде святого Петра. Скала!.. Как не вовремя! Если нас пошлют за Пиренеи, кто с ним останется? Пойдем, малыш, перекурим. Сегодня уже вторую пачку добиваю.

Кейдж не стал напоминать, что некурящий. Не для того же позвала. У самого на душе было скверно, сквернее некуда. Хорошо ему «граалить» под теплым одеялом у растопленного квартирной хозяйкой камина. Жаль, возле Монстра оказались одни лишь жандармы-недотепы, не знающие путь в четвертое измерение!

* * *

Лорен курила прямо под мелким моросящим дождем. Кейдж стоял рядом, запахнув плащ и надвинув шляпу на нос. За Пиренеи их еще не послали, а бои уже идут, если газетам верить, в предместьях Мадрида. Какой-то генерал Мола пообещал, что к четырем штурмовым колоннам скоро присоединится пятая, спрятанная в самом городе. А еще бомбят — прямо по жилым кварталам.

— Хэм в Испанию собирается, — Мисс Репортаж подумала о том же. — Только сначала книгу хочет дописать — про своих баб[62]. А я даже не знаю, нужны мы там, не нужны?

Кейдж невольно вздернул брови. Такое от Великолепной Лорен не каждый день услышишь.

— А ты не удивляйся, малыш. У каждого из нас своя журналистка. Хэм всю жизнь доказывает, что он крутой мужчина со стальными яйцами. Ты, Крис, добрый, но глупый, вроде собаки сенбернара. Кидаешься помогать — кому надо, кому не надо — и вечно ходишь с разбитым носом… Не обиделся?

Репортер пожал плечами. Сенбернар? Все лучше, чем хорек, тем более луизианский!

— А я хочу дать людям надежду. Показать лучших, чтобы остальные за ними тянулись, верили, что и они тоже смогут, добьются, победят. В Испании надежды нет, Крис! Я же профессионал, умею читать между строк. Все бросили, все отступились. Такое точно дерьмо было с Абиссинией, но тогда мы себя успокаивали, мол, там же негры. Испанцы уже чуть посветлее. Чья очередь завтра?